Глава 17: Человеческая сущность
Мы живем в
мире, который
устал и боится
сам себя. Изо
дня в день, из
года в год всё
повторяется
в нем одно и то
же. Бесчувствие,
поразительное
безразличие
к другим, быстро
проходящие сенсации,
нарастающее
понимание того,
что мир катится
в тартарары… Всё
это – ощущения
мира сего, которые
можем чувствовать
и мы в минуты
своей духовной
слабости. Зачем
я живу? К чему
вокруг вся эта
суета? Может ли
один из пяти миллионов,
населяющих эту
планету, изменить
мир? Что есть
человек и его
жизнь – промелькнувшая
искра в многовековой
истории? «Карл
Джанг отмечает,
что треть его
пациентов страдает
нервными расстройствами
«от неопределенности,
бессмыслицы
и пустоты в жизни».
После чего называет
бессмыслицу,
«главным неврозом
нашего времени»(1).
И это относится
не только к благополучным
районам мира.
Бедные слои населения,
в своей бесконечной
борьбе за выживание,
изо дня в день
встречаясь все
с теми же проблемами,
находятся в тех
же тисках бессмыслицы
и безысходности.
Каждый человек,
будь он богатым
или бедным, обречен
на монотонность
повторяющихся
событий, а значит
и на получение
синдрома «рутины».
Одно из самых
трудных дел в
вере является
вера в то, что
сущность всего
человечества
– это твоя сущность.
Моя сущность.
Всё, что мы говорим
и думаем, всё
это очень важно
для Бога. Трудно
представить
себе, что Создатель
неба и земли обращает
внимание на то,
как живет, как
относится к бедной
вдове, к сироте,
к своей жене тот,
или иной человек.
Понимание того,
как мы ценны
для Бога, означает,
что у нас появляется
смысл жизни, ибо
мы видим себя
уже отделенными
от общей массы.
Для нас жизнь
обновилась во
Христе, для нас
уже не существует
отчаяние от безысходности,
ибо мы теперь
живем страстями
и чувствами Бога,
Его вечными переживаниями
за потерянных,
живем постоянной
и живой молитвой,
подпитывая себя
ежедневно благовестием.
Это все, так сказать,
заглавия тем,
которые мне бы
хотелось рассмотреть
в связи с тем,
почему наша жизнь
отличается от
«рутинной».
Обновление
жизни
Господь Иисус
умер и воскрес,
как один из нас.
А потому мы живем
Его жизнью, умираем
Его смертью и
воскресаем Его
воскресением
в обновленной
жизни так, как
поется: «В мою
жизнь ворвалась
Твоя сила, живой
Господь». Его
жизнь и Его смерть
после крещения
становятся нашими
(Рим.6,4). Но это только
начало, начало
обновленной
жизни. Жить во
Христе не означает
полуживое существование,
скорее это – живой,
бурлящий источник.
И именно это мы
передаем другим,
ибо «кто верует
в Меня, у того,
как сказано в
Писании, из чрева
потекут реки
воды живой» – для
других (Ин.4,10; 7,38). Мы
уже сейчас можем
жить жизнью Христа.
Его жизнь уже
сейчас открывается
в смертной плоти
нашей (2Кор.4,11), когда
мы стараемся
жить в соответствии
с золотым правилом,
постоянно спрашивая
себя, «а что бы
сделал Иисус
на нашем месте?»
Его жизнь, которой
Он жил и живет
сейчас, была и
есть жизнью в
Царстве. Каким
Он был и какой
Он есть определяет
саму жизнь в Царстве.
Вот почему Он
называл Себя
«Царством Божиим»
(Лк.17,21). И по той же
самой причине
можно сказать,
что мы уже живем
вечной жизнью.
Вот почему в Ис.42,9,10
говорится о том,
чтобы мы пели
«новую песнь»,
ибо мы поем (думаем,
живем) о «новом»,
о том, что будет
в Царстве. В тот
день мы будем
петь «новую песнь»
(Откр.5,9; 14,3). Но и теперь
мы можем и должны
петь новую песнь,
петь каждое утро
(Пс.32,3; 39,4; 95,1; 97,1; 143,9; 149,1). Точно
так же всё станет
новым в пришествие
Господне (Откр.21,5),
хотя уже сейчас,
для всей новой
твари, все стало
духовно новым
(2Кор.5,17,18). Царство
вряд ли будет
похожим на эту
жизнь. В наших
взаимоотношениях
с Отцом и Сыном
Его есть и будет
нечто энергично
действующее.
Господь Иисус
говорил о Своем
«знании» Отца
и Своих овец,
как о постоянном
знании (Ин.10,14,15) – Он
знал и знает Отца
и знает нас. И
это – жизнь вечная,
сейчас и потом,
знать истинного
Бога и Иисуса
Христа (Ин.17,3). Знание
Бога и Его Сына
– не чисто абстрактное
знание о том,
что есть Такие.
Это знание дается
всей жизнью, каждый
день, каждое мгновение.
«Нет ничего нового
под солнцем» (Еккл.1,9),
все в этом мире
появляется на
свет и уходит
во тьму. И только
во Христе всё
обновляется.
Постоянно! У Екклесиаста
много уделено
внимания бессмыслице
существования.
В его книге просматривается
будоражащее
чувство двойственности:
с одной стороны
суетность, бессмысленность
жизни «под солнцем»,
и с другой – вся
суть жизни верующего
состоит в жизни
по путям Божиим.
Он призывает
ходить путями
Его как раз из-за
суеты и бессмыслицы
рутинной жизни
без Бога.
Немыслимая
благодать
Иногда может
статься и так,
что в рутину может
превратиться
и наше служение
Богу. Все то же
ежедневное чтение
Библии (хотя,
кто мешает почитать
другое издание,
или на другом
языке?), все те
же собрания в
экклесии и Библейские
школы. Все те
же лица и все
те же разговоры.
Однако наше ощущение
благодати дает
«нам служить Богу
в обновлении
духа, а не по ветхой
букве» (Рим.7,6). Мы
не должны служить
Богу только потому,
что Он дарует
нам спасение
по благодати,
или по делам.
Но как раз, потому
что мы не должны
делать этого,
мы это делаем.
Это – сила благодати,
которая не заставляет
нас исполнять
работу монотонно,
ибо даже одно
и то же дело мы
делаем как будто
вновь, «в обновлении
духа». Чудо этого
нужно прочувствовать,
ибо исключительно
по нашей вере
Господь дает
нам вечное искупление
ради смерти и
воскресения
Господа. Поэтому
в Рим.6,4 говорится,
что после крещения
мы живем обновленной
жизнью, жизнью,
которая все время
обновляется.
Его смертью открылся
путь новый и живой
(Евр.10,20). Мы живем
Его новой жизнью,
которой Он живет
после Своего
воскресения.
Полезно представить
себе, как Сын
Божий выходит
из гробницы на
заре. Он мог видеть
вдали мерцающие
огни Иерусалима.
В нескольких
километрах от
него, после нескольких
праздничных
дней, просыпались
на работу люди.
Будили детей,
кормили скот.
Все было, как
всегда. Но пока
они занимались
рутинными делами,
воскрес Сын Божий.
Он воскрес к обновленной
жизни, одиноко
стоя на свежем
утреннем воздухе,
получив жизнь,
которая никогда
не кончится, с
ощущением радости
и энергии, которым
никогда не будет
конца. Нам целиком
не понять Его
переживаний,
и все же они будоражат
воображение.
А потому и в нашу
немощную духовность,
в нашу жизнь
ворвалась Его
жизнь.
Отчаяние
Если в течение
своей однообразной
жизни мы обнаруживаем
насколько жалко
наше положение,
насколько отчаянно
оно в духовном
плане, мы лучше
сможем понять
то, что Господь
сделал, и продолжает
каждый день делать
для нас, что, в
свою очередь,
побуждает нас
на ответные действия.
Помню, когда я
был студентом
Лондонского
университета,
на его стенах
однажды появилась,
написанная краской,
яркая надпись:
«Иисус есть ответ».
Однако через
несколько дней
под ней кто-то
накарябал: «Ага,
но на какой вопрос?»
И это так. Все
чудо Божией истины
во Христе теряется,
если мы в отчаянии
не понимаем необходимости
своего спасения.
И это будет пониматься
намного лучше,
если мы поймем,
что в точно таком
же положении
оказывается
весь мир, все
человечество,
живущее вне Божественной
истины.
Одним из способов
понять серьезность
наших прегрешений,
является понимание
того, что мы могли
бы избежать и
не делать этих
грехов. Снова
и снова нам нужно
склонять свои
повинные головы.
Ведь в самый последний
момент мы не станем
винить ни обстоятельства,
ни свое проклятое
естество, хотя
они и причастны
к нашим грехам.
Нам нужно полностью
самим отвечать
за каждое прегрешение.
И склонять повинную
голову. Иаков,
как он часто это
делал, предвидел,
что мы можем сказать
по поводу невозможности
усиленной молитвы,
а именно: что
нам мешает наш
гнев, усталость,
подавленность,
посторонние
мысли и проч.
и проч. Короче,
все то, что мы
говорим самим
себе. Однако Иаков
отрезает: «Илия
был человек, подобный
нам», – и все же он
усиленно молился
(Иак.5,16-17). Мы не можем
извинять себя
за слабость в
молитве слабостями
своего естества.
Такие люди, как
Илия, были слеплены
из того же вещества,
и обладали теми
же чувствами,
что и мы, и все
же они усиленно
молились.
Иов полагал,
что его отчаянное
положение, в котором
он оказался, позволяет
ему говорить
всё, что только
взбредет ему
в голову. Посмотрите
сами.
-
«Ревет
ли дикий осел
на траве? мычит
ли бык у месива
своего?» (Иов 6, 5).
Иов ощущал себя
«голодным», а потому
считал, что имеет
право «реветь»
и «мычать» о своем
несчастье.
-
«Страдание
мое… верно, перетянуло
бы песок морей!
Оттого слова
мои неистовы»
(Иов 6,3).
-
«Не буду
же я удерживать
уст моих; буду
говорить в стеснении
духа моего» (Иов
7,11).
-
«Предамся
печали моей; буду
говорить в горести
души моей» (Иов
10,1).
-
Софар
упрекал Иова
за многоречивость,
за множество
слов, за пустословие:
«Ты сказал: «Суждение мое чисто»
(Иов 11,1-4). Иов говорил
так, как будто
его «знание» давало
ему право на пустословие.
-
«Как же
мне и не малодушествовать?»
(Иов 21,4).
-
«Еще и ныне
горька речь моя:
страдания мои
тяжелее стонов
моих» (Иов 23,2). Т.е.
его жалобы были
вызваны страданиями.
-
«Если я
умолкну, то испущу
дух» (Иов 13,19 – по одному
из чтений; ср.
с церковнославянским
переводом).
Иов полагал,
что положение,
в котором он оказался,
понуждает его
говорить так,
тем самым оправдывая
себя (примерно
так же оправдываемся
и мы, когда употребляем
не совсем цензурные
слова). Однако
позже Елиуй, от
лица Божия, упрекнул
его за это. Да
и сам Иов понял,
что был не прав:
«Вот, я ничтожен;
что я буду отвечать
Тебе? Руку мою
полагаю на уста
мои» (Иов 39,34). «Поэтому
я отрекаюсь (от
слов своих) и
раскаиваюсь
в прахе и пепле»
(Иов 42,6). Он понял
свое заблуждение
– его положение
не являлось оправданием
для его речей.
Теперь он склонил
повинную голову,
сознавая, что
нет никаких оправданий
чтобы говорить
так, как говорил
он. Мы легко находим
оправдания для
себя, и в особенности,
когда дело касается
языка. «Я только
сказал (или сделал,
или же наоборот,
не сделал) то-то
и то-то, потому
что…» Но ведь все
это детский лепет.
Однажды мы уже
не сможем найти
слов для оправданий
и прямо посмотрим
в глаза грехам
своим. А потому
стоит преклониться
у кроватей наших
и честно признаться
во всех своих
грехах. И, если
мы так сделаем,
то мы лучше поймем
свое отчаянное
положение, и это
заставит лучше
ощутить саму
суть Христианства,
а именно то, что
мы – закоренелые
грешники, и что
Сын Божий, Который
был точно таким
же, как мы, умер
для того, чтобы
освободить нас
из этого безвыходного
положения и милостиво
даровать нам
место в Царстве
Его. На что и необходимо
ответить не вялым
существованием,
а полнотой жизни
в благодатном
служении Ему.
Чувства Бога
Когда мы начинаем
понимать, что
Бог далеко не
безразличен
к нам, а совсем,
совсем наоборот,
то мы также начинаем
ощущать Его присутствие
в своей повседневной
жизни. А это уже
никак не может
быть «рутиной».
Задумайтесь
над тем, что чувствует
Бог. «Долго молчал
Я, терпел, удерживался;
теперь буду кричать,
как рождающая»
(Исаия). «Как поступлю
с тобою, Ефрем?
Как предам тебя,
Израиль?» (Осия).
У пророков очень
много сказано
о чувствах. Пророки
не только предсказывают
будущее, они еще
и вопиют о чувствах
Бога к Его народу.
Среди проклятий
народа за разврат,
за блуд и неверие,
все время звучит
то, что однажды
Проклинающий
благословит
народ Свой великой
и неизменной
благодатью.
Может ли один
человек, на одной
маленькой планете
одной из многочисленных
солнечных систем
из многих галактик,
может ли это крошечное
существо повлиять
на Самого Создателя
всего этого? Глядя
на небо, Давид
ощущал то же самое,
что чувствуем
и мы все: «Что [есть]
человек, что Ты
помнишь его?»
Подумайте о том,
как всемогущий
Бог Вседержитель
вырастил дерево,
чтобы оно дало
тень Ионе, а также
создал маленького
червя, который
подточил его,
И все это лишь
для того, чтобы
Иона получил
наставление!
Мы есть, мы существуем
для Бога. И мы,
и всё, из чего
состоит наша
жизнь (до мелочей,
ср. с червем Ионы),
важны для Него.
И нам необходимо
учитывать это
в отношениях,
со всеми людьми.
Люди должны что-то
значить и для
нас. Их жизненные
заботы, их чувства,
их жизнь вечная
не должны быть
для нас пустым
звуком. Я не проповедую
гуманизм, просто
призываю облечься
в те же чувства,
которые испытывает
наш Господь и
наш Создатель.
Он сошел с небес
и спас нас. И это
сошествие и спасение
были совершены
в муках смерти
Его Сына Возлюбленного.
Мы можем игнорировать
очередь, не уступить
в автобусе место
старику, не помочь
подняться поскользнувшейся
на льду старушке,
не заметить потерявшегося
на улице малыша,
проехать мимо
нуждающегося
в буксире и т.д.
только потому,
что нам некогда.
Ибо нам некогда
заниматься какими
бы то ни было
делами, кроме
дел Божиих. (Как
мы говорим сами
себе). А правда
заключается
в нашем полном
(или не очень
полном) безразличии
к людям. Нас может
не трогать безысходность
всех тех, кого
мы не знаем, всех
тех, кто проходит
мимо нас на улице,
всех тех, кто
зажигает в окнах
огни большого
города. Он Найроби
до Москвы и дальше,
везде одно и то
же. И это не должно
быть безразличным
нам. Нам не видать
покоя, пока люди
нуждаются в помощи.
Говорить, что
им совсем не интересно
то, о чем мы говорим
и чем живем, для
меня означает
отговорки. Конечно,
не интересно
(всем не интересно),
до тех пор пока
они не встретятся
с тобой или со
мной, до тех пор,
пока они не увидят,
не услышат от
нас о той истине,
какой мы обладаем.
Ангелы на небесах
радуются об одном
кающемся грешнике.
Одно маленькое
дело на этой маленькой
планете оказывает
влияние на весь
космос. Одна чья-то
жизнь волнует
Бога Вседержителя.
Если Он не показывает
своих чувств,
это совсем не
значит, что их
нет. Пророки и
притчи Господа
нашего помогают
нам заглянуть
под маску равнодушия
Бога, под маску
молчащих и холодных
небес. Жизнь Отца
была явлена нам
в Его Сыне (1Ин.1,2).
И эта жизнь была
дарована нам.
Жизнь Бога – постоянное
дело, которое
вряд ли можно
назвать рутинным,
хотя оно иногда
и кажется таким
– если смотреть
на него бездуховным
взглядом.
«Он сжалился
над ними»
Одной из особенностей
свидетельства
Господня было
сострадание
человечеству:
«Видя толпы народа,
Он сжалился над
ними, что они
были изнурены
и рассеяны, как
овцы, не имеющие
пастыря» (в Мк.6,34
прибавляется:
«И начал учить
их много»). После
чего Он обратился
к Своим ученикам
и сказал: «Жатвы
много, а делателей
мало; итак молите
господина жатвы…»
(Мф.9,36-38). Их духовная
и материальная
нищета вызывали
у Него жалость.
Я вынужден отметить,
что в нашем сообществе
сильно не хватает
духа жалости,
сострадания
к другим. Похоже,
что лишь малая
часть из нас сочувствует
остальному человечеству.
Мы большей частью
отвечаем на безысходность
мира тем, что
говорим, что «они
не интересуются»
тем, что интересно
нам. Тогда как
их положение
должно вызывать
в нас жалость.
Когда Иисус увидел
желающего «очиститься»
прокаженного
(а не просто «исцелиться»!),
Он, «умилосердившись
над ним, простер
руку, коснулся
его и сказал ему:
хочу, очистись»
(Мк.1,40,41). В Мф.14,14; 15,32; 20,34; Мк.5,19
и Лк.7,13 рассказывается
о других случаях,
когда Господь
проявил сострадание
к людям (напр.,
к женщине, хоронившей
единственного
и любимого сына,
или же к голодной,
не евшей 3 дня,
толпе).
А ведь сострадание
Господа должно
быть нашим состраданием,
«ибо мы Им живем
и движемся и существуем».
«Государь, умилосердившись
над рабом тем,
отпустил его
и долг простил
ему», - было сказано
в притче, повторяя
те же слова, когда
Господь умилосердился
над нуждавшимися
во всем Галилейскими
Иудеями, среди
которых Он жил
тогда. А смысл
той притчи сводился
к тому, что «не
надлежало ли
и тебе помиловать
товарища твоего»
(Мф.18,27,33)? Если мы познали
Его сострадание
по отношению
к нам, не должны
ли и мы оказывать
его другим? Его
сострадание
должно быть нашим.
Самарянин из
Лк.10,33 является
олицетворением
Господа Иисуса,
Который «сжалился»
над умирающим
смертным, не взирая
на Свои «хлопоты».
И так поступать
было заповедано
всем нам. Нам
нужно идти к умирающему
человечеству,
у которого нет
пастыря, и поступать
также, благовествуя
ему словом и делом.
Нам нужно быть
похожими на «отца»,
который издалека
увидев сына своего,
«сжалился» над
ним (Лк.15,20). Толпы
незнакомых нам
людей каждый
день проходят
мимо нас, и очень
грустно признать,
что отношение
Христадельфиан
ко всему человечеству
составляет всего
лишь 1 к 100 000 (50 тысяч
против 5 миллионов).
Эти люди живут
и умирают в своем
мире мрака, не
зная о том, что
для них приготовлена
вечность. Они
не знают, что
есть настоящая
жизнь, которой
могли бы жить
и они. И разве
это не должно
побуждать нас
к благовестию
им?
Мольбы
Часто пророки
прерывают свое
предсказание
о грядущем осуждении
мольбами о покаянии
к слушающим их
(что объясняет
странное употребление
местоимений
ими). Возьмем
Михея. Вторая
глава – описание
осуждения Израиля.
После чего звучит
мольба Михея:
«И сказал я: слушайте,
главы Иакова
и князья дома
Израилева: не
вам ли должно
знать правду?»
(Мих.3,1). Также: «Об
этом буду я плакать
и рыдать, буду
ходить, как ограбленный
и обнаженный…
и плакать» (Мих.1,8).
Михей был готов
плакать и плакать
от жалости к нераскаянному
Израилю. Ради
него он был готов
сделать все, даже
пожертвовать
за грехи народа
своим собственным
первенцем. И тут
же предупреждает,
что и это не помогло
бы им, ибо они
сами должны покаяться:
«С чем предстать
мне пред Господом…
предстать ли
пред Ним со всесожжениями…
разве дам Ему
первенца моего…?
О, человек! сказано
тебе, что – добро
и чего требует
от тебя Господь:
действовать
справедливо,
любить дела милосердия
и смиренномудренно
(в покаянии) ходить
пред Богом твоим»
(Мих.6,6-8). Во всем
этом Михей сильно
приблизился
к духу Отца и
Сына, ибо Отец
к тому времени
уже был готов
отдать Своего
Сын в жертву за
грехи человеческие.
Нам нужно обращаться
к людям открыто,
так, как то делал
Исаия, громко
рыдая о Моаве,
предвидя все
то, что готово
было прийти на
него, если тот
не покается. Рыдания
Моава могут быть
услышаны, а потому
«рыдает сердце
мое о Моаве» (Ис.15,4,5,8).
Как то ощущал
наш Спаситель,
мы также должны
чувствовать
грядущее на окружающих
нас осуждение,
рыдая так, как
предстоит рыдать
им. «Поэтому возрыдает
Моав о Моаве»
(Ис.16,7). Он будет
оплакивать сам
себе, но Исаия,
сочувствуя ему,
уже сейчас, по
этой причине
говорит: «Внутренность
моя стонет о Моаве»
(Ис.15,11). И то же самое
он ощущал и по
отношению к своему
народу, Израилю.
Много раз он предрекал
им «горе» (Ис.3,9; 5,8, 11,18,20,21,22;
10,1), и тут же в гл.6
говорит о «горе
мне» так, как будто
и он является
частью их сообщества,
а потому и заслуживает
того же «горя»,
что и они (как
и Господь соединял
Себя с нами). Тот
же самый дух любви
и сострадания,
заставлявший
рыдать Исаию,
вдохновлял и
Иеремию рыдать
о Моаве (Иер.48,20,
31-34). И все это при
том, что и Исаия
и Иеремия отлично
знали, как Моав
ненавидит Израиль
(Иер.48,27) и, очевидно,
заслуживает
Божиего осуждения.
И все же они любили
его тем духом,
которым Ной любил
насмехающийся
над ним окружающий
его мир. Наше
знание будущего
этого мира должно
заставлять нас
рыдать о тех,
с кем мы встречаемся
на улице, либо
еще где-то, невзирая
на то, как они
относятся к нам.
Глядишь, да этот
крик, это рыдание,
идущее из глубины
сердца, и будет
услышано, а потому
придет покаяние
и спасение, по
крайней мере,
некоторых. В частности,
это прямо касается
земли и народа
Израильского.
Необходимо, чтобы
все мы чувствовали
настойчивую
необходимость
при встрече с
людьми хоть как-то
(хотя бы через
листовку) да дать
им знать, что
ожидает их впереди.
А значит, и дать
возможность
к спасению.
В Библии много
примеров оказанного
людям сочувствия,
которое не было
принято ими (не
последним из
них является
плач Господа
об Иерусалиме).
Подумайте о том,
как Он был гневен
(разочарован?),
«скорбя об ожесточении
сердец их» (Мк.3,5).
Неужели нам все
равно, а может
быть мы даже потихоньку
радуемся слепоте
окружающих нас
людей? Вспомните,
как Моисей и Павел
были готовы лишиться
своей вечности
ради Израиля!
Голод Петра стал
образом голода
(исступления)
Господа привести
к покаянию язычников
(Деян.10,10). Посмотрите
еще раз на Иеремию,
как он сам ответил
на свое же пророчество
против ненавистных
Филистимлян,
как он умолял
Отца ограничить
осуждение, ожидая
их покаяние: «Доколе
будешь посекать,
о, меч Господень!
доколе ты не успокоишься?
возвратись в
ножны твои, перестань
и успокойся» (Иер.47,6).
Подумайте также
о том, как он прерывает
свое пророчество
о грядущем на
Израиль осуждении
для того, чтобы
призвать его
к покаянию (Иер.4,13,14).
Наше знание пророчеств
о грядущем осуждении
должно заставлять
нас делать то
же самое, вдохновлять
нас свидетельствовать.
Наши дни не должны
походить один
на другой, раз
уж мы видим безысходность
положения, в каком
находится этот
мир.
Сострадание
в молитве
Умирая, Стефан
видел Господа
Иисуса «стоящего
одесную Бога»
(Деян.7, 55). Однако
в Новом Завете
не менее 13 раз
сказано, что Иисус
сидит, воссел
одесную (Евр.10,12).
Иисус сострадал
Стефану, как Он
сострадает и
сочувствует
всем нам в нашей
борьбе, а потому
и «стоял», тем самым
показывая Свое
сострадание
и участие к судьбе
Стефана. Одно
это уже должно
побуждать нас
к ответной реакции.
Наша молитва
приобретает
смысл и силу.
Она не должна
быть постоянно
повторяющимся
прошением.
Такое общение
лучше помогают
понять псалмы,
где произносятся
проклятия автора
на своих врагов,
которые можно
понимать, как
обетования, данные
Богом Аврааму
о проклятии проклинающих
истинное семя
Авраамово – как
мольбу исполнить
данные обетования
на врагах Божиих.
Однако можно
взглянуть на
них и под другим
углом зрения,
и заметить, насколько
резче, привычного
нам, обращается
к Богу псалмопевец.
Там открыто изливаются
все мысли и чувства
по отношению
к врагам и по
отношению к собственной
неспособности
понять пути Божии…
Ничто не остается
недосказанным.
Похоже молящий
не сильно задумывается,
что можно, а что
нет говорить
пред Богом. Он
обращается к
Нему, как к своему
близкому другу.
Давид призывает
Бога: «Подвигнись,
пробудись для
суда моего, для
тяжбы моей», - убеждая
Его в своей праведности
и говоря о своем
нетерпении увидеть
суды Божии (Пс.34,23).
Точно так же поступают
и пророки, вставляя
в свои пророчества
междометия, выдающие
их чувства. Похоже,
что Давид очень
часто хотел, чтобы
«черт побрал этот
народ», однако
он просил Бога,
чтобы Он осуществил
это проклятие.
Когда, подобно
Давиду, мы думаем
о неправедности
наших врагов,
мы можем:
1.
мстить,
что запрещено
делать нам Библией;
2.
притворяться,
что нам все равно,
хотя внешне даже
очень заметно,
как нам «не все
равно», тем самым
присоединяясь
ко многим миллионам
людей, хранящих
свои обиды внутри
себя;
3.
или делать
так, как делал
Давид: изливая
все накопившееся
в нем пред Богом,
доверяя Ему решать,
что делать.
Последнее,
думаю, самое правильное,
ибо все те человеческие
эмоции, записанные
в псалмах, почитаются
Богом за молитвы.
Писавший Пс.136,
был во гневе и
отчаянии, сидя
на берегу Вавилонской
реки, повесив
свою арфу на ветках
вербы, когда победители
(«притеснители»)
требовали от
него веселых
песен… В плену!
Было отчего прийти
в отчаяние и рассердиться!
Особенно, когда
они просили петь
им «из песней
Сионских», т.е.
«песнь Господню»!
И тут он, как это
свойственно
всем людям, начинает
припоминать
все остальные
неприятности.
Он вспоминает
вторжение Вавилона,
о том как жители
Едома не помогли
своим еврейским
братьям (Авд.11;
12), а наоборот, поощряли
Вавилонских
воинов грабить
и разорять: «Разрушайте,
разрушайте до
основания его».
А потому во гневе
и горечи этот
Иудей, при воспоминании
о Сионе, молил
со слезами: «Дочь
Вавилона… блажен,
кто воздаст тебе
за то, что ты сделала
нам! Блажен, кто
возьмет и разобьет
младенцев твоих
о камень!» (ст.8 и
9). Бог смотрит
на эти слова гнева,
как на молитву,
а потому, в некотором
смысле, эта молитва
была услышана.
Ибо те же слова
говорятся и в
Откр.18,8,21, описывая
то, что в конце
концов, случилось
с Вавилоном. Его
духовные чада
будут разбиты
о Камень-Христа
(Мф.21,44; Дан.2,44) в пришествие
Его. Это – судьба
всех Его врагов.
Эти псалмы
показывают нам,
как наши первые
братья изливали
свои души, свой
гнев, сомнения,
страхи и радость
пред Богом, Который
слышал их и сочувствовал
им. Как Он теперь
сочувствует
и нам. Да еще через
Иисуса Христа!
А потому самое
время спросить
самих себя, а
правильно ли
мы молимся? Не
стали ли наши
молитвы слишком
продуманными,
исходящими больше
из головы, чем
из сердца? А может
быть они просто
превратились
в избитые одни
и те же фразы,
наподобие тех,
которые печатаются
в «Молитвослове»?
Не думаем ли мы,
что за стандартным
набором фраз
Бог уже не в силах
разглядеть наших
настоящих чувств
и мыслей? Если
это так, давайте
скорее меняться,
ибо только тогда
мы сможем обнаружить
в самих себе чудесное
облегчение при
встречах с гневом
и обидой.
Сила основ
Господь сказал,
что всякий книжник
(человек, хорошо
знающий Писания
Ветхого Завета),
знающий также
и благовестие,
выносит из сокровищницы
своей новое
и старое (Мф.13,52).
Однако перед
тем, как сказать
это, Иисус определил,
что тем «сокровищем»
является Евангелие
(благовестие)
Царства (Мф.13,44).
Если это «сокровище»
для нас на самом
деле дороже всего
на свете, тогда
из наших сердец
мы будем выносить
«новое и старое»,
ибо наше сокровище
находится там,
где наши сердца
(Мф.6,21). Сокровище
– основы благовестия,
которые находятся
в сердце. Старое
– то, что было получено
в самом начале,
новое же – то, что
выстроилось
и растет в нас
на этом основании.
Это сокровище
просвещает нас
«познанием славы
Божией в лице
Иисуса Христа»
в наших глиняных
сосудах, что мы
и проповедуем
(2Кор.4,5-7). А потому
«новое» приходит
от постоянного
размышления
об основах нашей
веры, делая найденное
в поле сокровище,
нашим собственным,
нашей радостью
и хвалой.
А потому сила
наших основных
Христадельфианских
учений не должна
переставать
вдохновлять
нас. И я могу засвидетельствовать
это, как, впрочем,
и многие крещенные
не так давно.
А именно то, что
Христос вскоре
придет, что ныне
мое спасение
намного ближе,
чем тогда, когда
я уверовал. Что
ноги Иисуса из
Назарета вскоре
снова встанут
на этой земле,
и что Его Царство
навеки будет
установлено
на земле. Что
Он, воистину,
переживал все
наши страсти,
присущие нашему
естеству, но преодолел
их. Что настоящий
сатана это я,
со всем своим
внутренним эгоизмом
и похотью. Что
смерть – это смерть,
и что только эта
короткая и хрупкая
жизнь дана мне
на то, чтобы я
мог служить Господу,
и что в аду у меня
уже не будет никакой
надежды на благодать
Божию. Что после
крещения я стал
настоящим семенем
Авраама и причастником
надежды Израилевой.
Что я призван
по благодати
Божией, и что
я избавлен Им
же от всех заблуждений,
в которых погибают
очень и очень
многие. И, наконец,
я верю, что есть
только одно тело
Христово, состоящее
из настоящих
верующих, которые
во всем мире верят
в то же самое,
во что верю и
я, которых будит
восходящее солнце
на другом конце
мира для хвалы
Бога тогда, когда
я засыпаю при
заходящих лучах
его, чтобы хвала
никогда не преставала.
В жизни моей бывают
минуты отчаяния,
вызванные либо
самим собой, либо
этим миром, либо
окружающими,
либо братьями.
В такие тяжелые
и одинокие часы
и дни мне по-настоящему,
и Сам Господь
не даст мне соврать,
помогает сила
основ наших Христадельфианских
учений, оживляя
меня и освежая
светом своим,
возвращая опять
к ощущению присутствия
рядом со мной
моего Господа
Иисуса. То же
самое поможет
и вам. Не нам жить
в «рутине ежедневных
дел». Ибо даже
среди однообразия
ежедневных забот,
эти заботы перестают
быть для нас занятиями,
отнимающими
у нас время, ибо
это время заполняется
присутствующим
с нами Господом.
Он Сам входит
в нашу жизнь,
со Своим сочувствием
к нам и познанием
Отца, предлагая
общение с Собой
через открытую
и искреннюю молитву,
изливая которую
мы снова и снова
будем переживать
удивительное
чудо и величие
Его благодати
по отношению
к нам, которая
побуждает нас
служить Ему изо
дня в день в обновлении
духа.
Примечание
(1) Philip Yancey, The Bible Jesus Read (Grand Rapids, MI: Zondervan,
1999), p. 144.