Глава 18: Боль сердца

Любви противостоит не столько ненависть, сколько равнодушие. Равнодушие должно быть настоящим благом для окружающих нас людей, для всех же братьев, возможно, самым распространенным среди Христадельфиан грехом. Господь учит нас, что нам нужно сочувствовать другим. «Если у кого-то из вас сын упадет в колодец… неужели вы не вытащите его оттуда немедленно» (Лк.14,5; современный перевод)? Колодец не так широк, только малое дитя может упасть в него. Можно представить, какое волнение поднимается в доме: «Наш мальчик упал в колодец!» Все тут же начинают суетиться. Они не станут ждать до захода субботнего солнца. Они думать не будут и о нарушении буквы закона. Вот именно так Господь объяснил людям, на кого похожи окружавшие Его больные, будь то физически или духовно, люди. Он испытывал горячее желание помочь им. Те же чувства должны быть и в нас. Сами мы можем отлично сознавать все зло и тщету этого мира, и все же не достаточно горячо ощущать необходимость спасения хотя бы кого-нибудь из окружающих нас несчастных. Отец блудного сына приказал слугам: «Побыстрее принесите лучшую одежду» (Лк.15,22; Совр. пер.) Должнику было предложено скорее понизить свой долг (Лк.16,6). Эта спешка – горячее желание оказать милость кому-то.

Что этот мир может предложить людям, которые одинаково больно, хотя и по-разному, страдают? Когда мы хотим получить какую-нибудь информацию, нам не нужна стандартная отписка. Люди нуждаются в человеческом понимании и внимании. Наши сердца должны болеть, когда мы смотрим на окружающее нас бесчеловечное человечество. И уже одно это будет привлекать к нам людей. Нам же нужно всего-навсего посочувствовать тому, кто с нашей точки зрения нуждается в сочувствии. Бог даровал (и продолжает дарить) Свою любовь в Своем сочувствии к нам, дарует ее тем, кто совсем не стоит Его любви, да просто недостойным ее, дарует в Крови Сына Своего Единородного. Сотни страниц ветхозаветной истории рассказывают о Его отношении к Его своенравным детям.

Задумайтесь о времени, когда после того, как целое поколение оставило любящего их Бога, «сказали сыны Израилевы Господу: согрешили мы; делай с нами все, что Тебе угодно, только избавь нас ныне. И отвергли от себя чужих богов и стали служить Господу. И не потерпела (евр. «жать», укорачиваться») душа Его страдания (несчастья, беды) Израилева» (Суд.10,15,16). Всемогущий Бог, Создатель всего и вся, и вдруг, сжаливается, сострадает страданиям их! Их боль, их беда отзывается в Нем, даже, несмотря на то, что причиной ее были они сами. Однажды пришлось услышать, как одна дама средних лет, сказала в нудной Протестантской манере своему ребенку: «Посмотри на этого плохого дядю, который лежит в канаве. Он – пьяница! До чего же он глуп!» Она не составила себе труда представить себе, что этот человек, с красным, опухшим и грязным лицом, когда-то был чудесным малышом, гордостью и радостью своей мамы, озорным непоседой в школе, юношей, желавшим жениться на девушке и обзавестись семьей… Да, конечно, с одной стороны, в том, что он очутился в канаве, его вина. И все же сердце болит, глядя на человеческое страдание и бесполезность жизни. Болящее, сочувствующее сердце не сможет пройти мимо. Оно поймет, что нельзя осуждать никого, ибо нам не известны все обстоятельства, повлиявшие на судьбу этого человека. Наоборот, оно будет в надежде пытаться что-то предпринять во славу Божию, даже в самых безнадежных ситуациях. Бог мог бы и не сострадать страданиям Израиля. Во всех своих бедах были виноваты только они. А Он сострадал, и сострадал до такой степени, что, в конце концов, послал Сына Своего на смерть ради них. Когда мы заговорили о малыше, упавшем в колодец, человек, хорошо знающий закон Моисеев, тут же бы вспомнил Исх.21,33, где говорится об ответственности выкопавшего яму (колодец) и не покрывшему ее. Отец малыша, похоже, был владельцем того колодца, в который он упал. А Господь не говорит, что это его вина, ибо ничего не случилось бы, если бы он исполнил закон. Нет. Он лишь говорит о необходимости спасения, попавшего в беду, невзирая на то, по чьей вине это произошло.

Рассказ о трех друзьях

Господь рассказал притчу о трех друзьях. Один из этих трех, приходит в полночь к порогу дома второго, который, похоже, был очень бедным. Возможно тем, кто не знаком с обычаями гостеприимства востока, будет интересно узнать, что на востоке хозяин дома обязан накормить гостя. Он просто должен это сделать. Но у него ничего нет. Он беден. А потому он идет к более богатому другу, к третьему, будит его, беспокоя весь дом, и просит немного хлеба, чтобы угостить пришедшего к нему. И богатый, «по неотступности» друга, дает ему. Греческое слово, переведенное «по неотступности», означает «бесстыдство, наглость». Греческое слово «αν-αιδιος», означает «без αιδιος». А что такое «αιδιος»? Это слово встречается в Новом Завете дважды, в 1Тим.2,9, «стыдливость», и в Евр.12,28: «служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом». Человек (по притче – мы с вами) приходит к богатому другу (к Богу) без всякого стыда и благоговения! Сейчас мы, естественно, должны служить Ему со стыдом, с благоговением и страхом. Но обязательно наступит такой день, когда мы, отбросив всякий стыд и благоговение, обратимся к Нему, как к своему Отцу и Другу, без всяких привычных земных формальностей, обычно присутствующих в поклонении. В противоположность всем популярным верованиям, Бог является не просто предметом поклонения, Он – Отец и Друг, к Которому можно обратиться во время нужды, когда Его народу необходима помощь.

Однажды в полночь к нам придет Господь, и тогда недостойные не откроют Ему (Песн.5,3). Впрочем, Он уже сейчас стоит у дверей и стучит (Откр.3,20). Отвергнутые узнбют, что такое стоять у дверей и стучать, когда никто не открывает (Мф.25,10; Лк.13,25). И Господь хочет, чтобы мы знали об этом. Всё просто: все те, кто не желает обеспокоить себя и открыть дверь другим, кто не желает сострадать нуждам других… все они однажды узнают, что это такое, стучать в закрытую Господом дверь. А отсюда следует, что если мы отвечаем на беды других, то мы тем самым определяем свою конечную судьбу. Уже сегодня мы решаем, что ответит нам Господь, когда мы будем лежать пред Ним распростертыми ниц в Судный день, сознавая свою никчемность, но все же в отчаянии надеясь на Его милость и любовь. Мы часто встречаем нуждающихся: сестру, которая не может прийти на собрание из-за того, что не с кем оставить маленького ребенка, или брата, которому нужно, чтобы хоть кто-нибудь с ним изредка поговорил, человека, глубоко разочарованного в Католицизме, или же человека, озабоченного единственно своим здоровьем, женщину, привязанную к наркотикам, отца-одиночку, с двумя нездоровыми детьми на руках, бабушку, живущую на мизерную пенсию в морозы в покосившейся лачуге с выбитыми окнами, на руки которой были брошены трое малышей, беженцев, идущих бесконечной вереницей из «горячих точек»… От всего этого не спрятаться, не уйти. Они в полночь стучатся в наши двери. А нас это мало беспокоит. Нутром мы чувствуем, что они наши ближние и друзья, но мы находим тысячи извинений, почему мы здесь и сегодня не можем откликнуться на их стук. Сказать другу, что мы ему дадим хлеб завтра… совершенно не уместно. Можно, конечно, сказать, что им в общем-то хлеб, вот, прям сейчас, и не нужен. Что они могут подождать и до утра. Однако друг понимает и стыдливость своего друга и то, что он знает, какое беспокойство он ему создает… А потому отвечает. От нас то, в общем-то, и немного требуется, всего-навсего обыкновенное человеческое сочувствие, сопереживание тому положению, в котором они оказались, боль, которая наполнила бы сердце желанием хоть чем-то помочь им в их нужде.

Писания Павла буквально нашпигованы ссылками на притчи Господни. Похоже Павел понимал рассказ о трех друзьях точно так же, как понимаем его и мы. В Рим.16,1,2 содержится рекомендация: «Представляю вам Фиву… Примите ее для Господа, как прилично святым, и помогите ей, в чем она будет иметь нужду у вас, ибо и она была помощницею многим». «Иметь нужду» – по-гречески то же самое, что и в Лк.11,8 «сколько просит» друг с дороги. И Павел рекомендует экклесии поддерживать Фиву, в чем она имеет нужду, давая ей столько, сколько она просит.

Тому, к кому пришел с дороги друг, «нечего» было «предложить ему» (Лк.11, 6), но и у пришедшего тоже ничего не было, ибо он пошел выполнять заповедь Господню проповедовать Евангелие по всему миру, не взяв ни мешка, ни сумы, питаясь тем, что предложат (Лк.10,8). Он шел благовествуя, а другие друзья, ученики Христовы, должны были принимать его, «предлагая» ему пищу. Принимая благовестников, оказывая им гостеприимство, те первые ученики таким образом тоже участвовали в деле благовестия. Иоанн говорит о том же самом: «Они ради имени Его пошли, не взяв ничего от язычников (т.е. от неверующих). Итак мы должны принимать таковых, чтобы сделаться споспешниками истине» (3Ин.7,8).

Стук в дверь также еще является и образом молитвы. Когда мы видим брата в нужде, и если мы не в силах ничем помочь ему материально, то мы можем помочь ему молитвой. Если мы по-настоящему сочувствуем, то мы будем горячо молиться. Друг «беспокоит» своего друга, прося у него помощи (Лк.11,7) точно так же, как в другой притче, рассказанной о необходимости постоянной молитвы, в которой вдова не давала покоя неправедному судье (Лк.18,5). Слово «изнутри» (Лк.11,7) в Библии всегда относится к «внутреннему человеку». И это же греческое слово встречается в том же контексте еще два раза: «внутренность ваша… внутреннее» (Лк.11,39,40). «Изнутри», внутри себя он говорил своему другу: «Не беспокой меня». Однако он преодолел этого эгоистически нашептывающего сатану тем, что осознал нужду своего друга, а также тем, чем она вызвана. Ибо, когда мы, ободряемые нашей совестью, побеждаем свое самолюбие и просим Отца помочь другим, то Он всегда отвечает на это. Он дает все необходимое для дела благовестия. Всё! Ибо таково было Его твердое обетование. Так в Ин.15,16 сказано о исполнение этой великой заповеди: «Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам». И все это сказано в контексте проповеди и служения Евангелию.

В целом мире

Нам нужно благовествовать, потому что мы знаем Евангелие, потому что нам доверены благие вести, которые по-гречески называются «Евангелием». Мы призваны снять гнетущую тяжесть стыда и позора с человеческих плеч благими вестями о спасительной милости Божией. И именно в этом наше благовестие должно отличаться от «проповедей» всех остальных «Христиан». Ибо их цель, похоже, увеличить численность своих церквей. Нам же нужно спросить себя, кто мы? Евангелисты или вербовщики? Знание истинного Евангелия, знание настоящих благих вестей, должно делать наше свидетельство сильно отличающимся от тех, кто занимается вербовкой в члены своей церкви. Нам нужно освобождать узников и исцелять больных, а не утверждать себя и веру отцев. Нам необходимо честно спрашивать себя, что нами движет? Желание привести людей к благодати и к реальной возможности просто и честно приблизиться к Богу, или же мы что-то прибавляем к благим вестям свое, отчего они перестают быть благими? Так ли, как нужно, мы пользуемся доверенными нам благодатью и истиной, дабы разрушать твердыни неверных и идолопоклонников, или мы больше заняты спорами о том, какие гимны петь, как одеваться и можно ли жевать жвачку в церкви? Задумайтесь о том сострадании, которое двигало людьми, о которых сказано в Библии.

Павел

«Сии человеки – рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав[1], обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее» (Деян.16,17,18). Павел не рассердился, и не позволил себе выйти из себя. Чужая психическая болезнь, вызвала в нем жалость, отозвалась и в нем болью – болью о частичном знании путей Божиих (как и у большинства). Его жалость к ней не ограничилась одним благовестием, он еще помог ей, вылечив ее. Сочувствующий дух Павла ясно виден из Рим.9,2: «великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих». Эти слова очень ярко напоминают молитву Моисея, когда тот просил Бога изгладить его из книги жизни ради спасения народа Израильского. Павел чувствовал то же самое. Ради братьев своих, ради того, чтобы они могли услышать Евангелие, он готов был пожертвовать своим отлучением от Христа. И не меньше! Каждый день он просыпался с этой болью в сердце об Израиле. А мы? Можем ли мы, хотя бы немного посочувствовать этому безбожному миру, упорно отталкивающему предлагаемую ему благодать Божию?! Именно это сострадание, эта жалость толкала Павла идти в Иерусалим, даже несмотря на то, что Дух Святой специально предупреждал его не ходить туда, ибо там его ждали узы и скорбь. Почему он пошел? Что побуждало его? Только, и исключительно эта сердечная боль, эта жалость, сочувствие Израилю и искреннее желание, хотя бы попытаться призвать Иерусалимских старейшин к покаянию. Такой силы было это желание.

Иов

«Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных? Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма» (Иов 30,25, 26). Обратите внимание на то, что все это было сказано в прошедшем времени. Похоже, что зло пришло к нему тогда, когда он заслуживал благословения. И все же, несмотря ни на что, он не замкнулся в себе, но продолжал жалеть других. Похоже, слова «плачьте с плачущими» взяты отсюда. И Иов настоящий пример этому.

Ной

«И помедлил еще семь дней других и опять выпустил голубя из ковчега» (Быт.8,10). Еврейское слово, переведенное здесь как « помедлил» в других местах переводится иначе. Например, во Вт.2,25 как «ужасаться»; в 1Цар.31,3 – «изранен»; в Есф.4,4 – «встревожиться»; в Иов 15,20 – «мучить»; в 1Пар.10,3 – «изранить»; в Пс.54,5 – «трепетать»; в Иер.4,19 – «скорбеть». И несколько раз оно означает родовые муки (Ис.26,17,18; 54,1; 66,7; Мих.4,10). Почему Ной мучился, почему он скорбел, трепетал, ужасался? Что его так сильно ранило? Не бедственное ли положение, в котором оказался весь мир? Вероятно, выпуская голубя, он все же наделся, что тот принесет ему хоть какой-нибудь признак жизни? Может быть еще кто-нибудь выжил, кроме него и его близких? И не заставляли ли его трепетать плавающие вокруг трупы людей и животных бывшего мира? Он проповедовал им 120 лет – а они не слушали. Он не думал: «Да, ладно. В конце концов, это их дело. Они не слушали, хотя и могли слышать, а потому и получили по заслугам». Вряд ли он выглядывал из окна ковчега, за которым шел проливной дождь, с мыслями о том, что, вот, какие они послушные Богу, что оказались здесь, внутри. Думаю, что чем дольше шел дождь, тем больше и лучше Ной начинал сознавать весь ужас происходящего. Ибо он мог представить, как люди спасаются от вод потопа... Испуганные лица местных ребятишек… Своих знакомых, у которых он покупал древесину для постройки ковчега… Соседок, подруг жены… Он мог думать о своих братьях и сестрах, а может быть и о своих собственных, оставшихся за бортом, детях. Мне думается, что он, находясь внутри ковчега, скорбел, скорбел и скорбел о том, что постигла мир. Он не мог самодовольно думать: «Ха! Так им и надо! Хвала Господу, я спасен и для меня приготовлено Царствие Его». Я часто думаю, и почти уверен, что именно эта его скорбь и сердечная боль из-за происшедшего, стали причиной его пьянства после выхода из ковчега. Находиться на пустой земле… Сознавая, что ты спасся, а остальные нет, хотя и могли бы…

И все это прямо относится к нам. Ибо Петр сравнивал всех нас, тех, кто во Христе, с Ноем в ковчеге. Да, конечно, он благодарил Бога за свое спасение и ожидал нового грядущего мира, но он также не мог не сострадать всему великому множеству, которое не захотело слышать и погибло страшной, медленной смертью, утонув в потопе. Он посылал голубя, чтобы узнать, «сошла» ли вода с земли, а это еврейское слово, как правило, переводится «проклинать». А потому он хотел узнать осталось ли еще проклятье на земле, которое навели на нее воды. То же самое слово стоит в Быт.8,21: «Не буду больше проклинать землю»⁽¹⁾. Если мы по-настоящему болеем за этот мир, а не ищем новых членов церкви и не пытаемся выставить на всеобщее обозрение свою правоту, то мы будем скорбеть о нем, жалеть его и сочувствовать ему, даже, несмотря на то, что он сам ускоряет свою гибель. Мы не станем равнодушно пожимать плечами по отношению к не принимающим нашего благовестия, ибо наши сердца будут болеть и кровоточить по ним. То, что они не хотят слышать, должно беспокоить нас, вызывая жалость и желание вновь и вновь достучаться до них.

Для братий

Сердца болеть должны не только из-за мира сего, но и из-за наших братьев. Подумайте о Неемии: «Когда Я пришел в Иерусалим и узнал о худом деле, которое сделал Елиашив, отделав для Товии комнату на дворах дома Божия, тогда мне было весьма неприятно, и я выбросил все домашние вещи Товиины вон из комнаты» (Неем.13,7-8). Его чувство неприятности, скорби, чувство происходящего зла, побудило Неемию наказать Товию (что под час необходимо делать и в наших экклесиях; 1Кор.15,1). Это же слово в Неем.2,3 переведено как «печаль»: «Как не быть печальным лицу моему, когда город, дом гробов отцов моих, в запустении, и ворота его сожжены огнем!» Царь заметил, что печаль его сердца отразилась на его лице, хотя он пытался не показывать ее. Но его печаль по его несчастному народу была выгравирована на нем. Ее нельзя было утаить. То же самое происходило и с Есфирь. Ибо, когда она услышал о замысле против ее народа, она «сильно встревожилась… и послала одежды, чтобы Мардохей надел их» (Есф.4,4). Не больше и на меньше! Она показала, что она связана с Мардохеем и Иудеями. Она поступила вопреки мудрости мира сего, ибо она болела о народе.

Асаф размышлял о судьбе нечестивых, живших в Израиле: «Доколе не вошел я во святилище Божие и не уразумел конца их. Так! на скользких путях поставил Ты их и низвергаешь их в пропасти… Когда кипело сердце мое, и терзалась внутренность моя, тогда я был невежда и не разумел; как скот был я пред Тобою» (Пс.72,17-22). При входе «во святилище» он видел жертвенник, покрытый медными листами, оставшимися в напоминание о восстании Корея. И у него «кипело сердце», оно у него «заквасилось» (одно и то же евр. слово) от уразумения судьбы тех, кого постигает гнев Божий. Он не радовался их судьбе. Он терзался из-за них в самой глубине своей души. То же самое ощущал в своих отношениях с Саулом и Давид: «Они говорят против Тебя нечестиво; суетное замышляют враги Твои. Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя? Полною ненавистью ненавижу их: враги они мне» (Пс.138,20-22). Он «гнушался» ими, «сокрушался» над ними (Пс.118, 158 – то же евр. слово), и в этом смысле его «ненависть» была «полной» (совершенной). Точно такое же сочетание гнева и скорби было и в Самом Господе, когда Он воззрел на народ «с гневом, скорбя об ожесточении сердец их» (Мк.3,5). И нам нужно внимательно приглядеться к себе, что в нас находится, один чистый гнев, или же через него выражается наша скорбь? Глубоко внутри себя страдал не только Давид, но и Даниил: «Вострепетал дух мой во мне, Данииле, в теле моем, и видения головы моей смутили меня» (Дан.7,15). Так глубоко, «в теле моем», он чувствовал смущение о народе своем.

Если мы действительно члены одного тела, то нас будут касаться страдания других членов этого тела. То, что мы члены тела Иисуса, должно исключить всякий эгоизм с нашей стороны, ибо нам нужно больше думать о других, чем о себе. В Евр.13,3 сказано: «Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, и страждущих, как и сами находитесь в теле». Мы должны ощущать себя так, как будто мы находимся в телах братьев. И здесь намеренная двусмысленность. О чьем теле идет речь? О теле Иисуса, или же о теле страждущих братьев? Ответ прост – об обоих. Ибо мы можем легко поставить себя на место другого. Это греческое слово, переведенное как «помните», еще раз встречается только в Евр.2,6: «что значит человек, что Ты помнишь его?» Ну, а если Сам Бог помнит о нас, о прахе и пепле на этой крошечной планете, то нам и подавно нужно помнить о своих братьях и сестрах.

А потому Павел мог писать не кривя душей: «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?» (2Кор.11,29). Слово «изнемогает» часто встречается в Посланиях Павла и почти всегда относится к изнеможению духовному, к духовной слабости (Рим.4,19; 14,1,2,21; 1Кор.8,9,11,12). Он настолько сочувствовал своим братьям, что ощущал их духовную слабость своею. Он идентифицировал себя с ним. Он мог сказать кому-нибудь, обняв за плечи: «Я с тобой». И это было так, ибо он обладал искренним и очевидным чувством единения со всеми ими. Он не бранил их так, что между ними возникала непроницаемая стена. Они знали, что он не доволен ими, но они также прекрасно видели, как болит его сердце за них. Когда Павел видел соблазняющегося брата, он «воспламенялся». Его сердце горело и болело при виде брата, готового поссориться с ним. При этом он не пожимал плечами, думая: «Ну, что ж. Это его дело, его выбор». Он заботился о них. Будущее этого брата и будущее той сестры, так много значило для него. Если бы Павел жил в 21-м веке, он наверное звонил бы им, писал письма, старался встречаться с ними каждую неделю… Изнеможение и соблазн стоят вместе в Рим.14,21: «…брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает». 2Кор.11,29 несет ту же мысль: «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?» Из чего можно сделать вывод, что Павел, когда какой-нибудь немощный брат соблазнялся, чувствовал себя так, как будто и он соблазнился. Он мог сочувствовать духовной слабости так, как будто он сам грешил по слабости, облекаясь в шкуру грешника, будучи при этом невиновным. И в этом он в точности подражал нашему Господу, о Котором было сказано: «не знавшего греха Он сделал для нас грехом» (дословно). Крест стал для Господа высшей точкой единения Себя с грехами человечества, но Он и жил, неся на Себе болезни и немощи порабощенных смерти грешников… Чему и нам, по мере наших слабых сил, необходимо подражать. А это значит, что когда мы видим человеческие слабости или нужды, будь то духовные, материальные, или эмоциональные, нам нужно вникать в них всеми фибрами своей души, и ни в коем случае не отворачиваться от них. Таким, нуждающимся в нашей помощи человеком, может оказаться и брат, и сестра, и сосед, и коллега по работе, или же оставивший наше сообщество, а то и Самого Иисуса. Все эти люди нуждаются в нашей помощи, в нашем участии, даже если это не сильно заметно по ним, а потому нам необходимо сочувствовать им, сочувствовать вместе с ними.

Оставившие нас

Сразу после своего крещения, мы склонны не понимать тех, кто оставляет наше сообщество, а то и вообще, не обращать на них внимание. И это неправильно. Ибо нам необходимо понять их и посочувствовать им. А за одно и понять, что все мы, время от времени, «оставляем» тело, когда грешим, набирая тем самым сумму долга Отцу и Сыну. И все же мы заключили завет с Ним. А это значит, что не можем выходить из завета и снова заключать его, в зависимости от наших личных чувств к Нему и духовных ощущений. Завет заключен – и это навсегда. А потому все, оставившие нас, всё так же остаются нашими братьями и сестрами. Мы связаны с ними общими узами навеки. Ведь, даже «если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу?» (1Кор.12,15). Эти слова были написаны по поводу того, что некоторые верующие в Коринфе оставили свою экклесию, чтобы уйти в различные храмы и синагоги города. Однако на деле они не могли оставить тело. Одним из «преимуществ» оставляющих пути Божии является то, что при возвращении на них, они познают величайшую милость и неограниченную благодать Божию. Глубочайшее понимание обетований Божиих пришло к Давиду, когда он больше всего в них сомневался (Пс.88). Испытавшим подобное в жизни, хорошо знакома любовь Божия, как она была познана лучше блудным сыном, чем тем, который оставался в повиновении дома. Гнев Божий не отделим от Его любви. И то и другое лучше всего было явлено на кресте. «Ибо гнев Божий оборачивается в любовь Божию, что может познать лишь тот, кто отвернулся от Него и вновь возвратился к Нему» (Emil Brunner, Man In Revolt, p.187). Зная об этом, болит сердце и мучается дух, когда думаешь о том, что они могут потерять свое будущее, а потому нужно изо всех сил стараться вернуть этих потерянных овец, стараться до самого конца. Давид рыдал «оттого, что не хранят закона Твоего», а также сокрушался от того, что «они не хранят слова Твоего» (Пс.118, 136,158). Другими словами, он сокрушался о том, куда ведут их жизненные пути, даже несмотря на то, что и сам иногда вел себя точно так же, как и они.

Дело Христово

Глубоко чувствующее сердце постоянно будет оглядываться ради вдохновения на Господа Иисуса, ибо очень не легко достичь того, о чем мы здесь говорим. Посмотрите на сопереживания Ионафана переживаниям Давида, когда Саул хотел убить его копьем: «Саул бросил копье в него, чтобы поразить его. И Ионафан понял, что отец его решился убить Давида. И встал Ионафан из-за стола в великом гневе и не обедал во второй день новомесячия, потому что скорбел о Давиде и потому что обидел его отец его» (1Цар.20,33,34). Ионафан чувствовал ту же обиду, что и Давид, скорбя о нем. Давид здесь видится образом Иисуса Христа, а Ионафан образом тех, с кем Иисус заключил завет. Его обида – наша обида. Его крест – наш крест. Воспоминание о кресте не может оставаться для нас простым религиозным обрядом. Экклесия во времена Амоса пела «под звуки гуслей, думая, что» владеет «музыкальным орудием, как Давид», пила «из чаш вино», мазалась «наилучшими мастями, и не» соболезновала бедствию Иосифа! (Ам.6,5,6). Они пили вино, мазались в благословении Божием наилучшими мастями, глядя на своего духовного отца Давида и, казалось, внешне следовали его примеру. Пели псалмы и хоралы… не соболезнуя скорбям народа Божия. Стрельцы огорчали Иосифа, и не замечали, не хотели видеть всех подобных пророчеств о страдании Мессии. Внешне соблюдались все формы религиозного поклонения, тогда как внутренне не было ни сострадания, ни соболезнования грядущей мучительной смерти Мессии, ни скорби о судьбе народа Божия, которая ожидала его за грехи его. И это – предупреждение всем нам.

Сердце Иисуса

Ко всему прочему в Самом Господе Иисусе мы видим сердце, которое сильно болело и страдало, желая спасения человеческого. В Ис.59,15-20 рассказывается о том, как Он понял, что нет никого, кроме Него, кто бы мог совершить это спасение: «И Господь увидел это, и противно было очам Его, что нет суда. И видел, что нет человека, и дивился, что нет заступника; и помогла Ему мышца Его, и правда Его поддержала Его. И Он возложил на Себя правду, как броню, и шлем спасения на главу Свою; и облекся в ризу мщения, как в одежду, и покрыл Себя ревностью, как плащом». Очень много из этого отрывка встречается в Новом Завете, что относится к Господу Иисусу, особенно ко времени смерти Его. Это было Его скорбью и Его же вдохновением. «Сколько раз хотел Я собрать детей твоих»,- оплакивал Он Сион, которому только и нужно было, чтобы сделать Ему больно, чтобы убить Его. Однако, после буквально нескольких стихов, мы читаем о том, как Господь «соберет» избранных к Себе в пришествие Его (Мф.24, 31). Ему тогда очень сильно хотелось, как можно скорее, собрать Свой народ в Царствии Своем. А они не хотели. «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же». Каким Он был 2000 лет назад, Агнцем, закланным за грешников, таким Он и останется во второе Свое пришествие для суда. Не стоит думать, что Он, будучи когда-то кротким Агнцем, явится ревущим, яростным львом из колена Иудина. Во дни Своей смертной жизни Он был служащим, и когда Он вернется, то, несмотря на Свое Божественное естество, опять придет послужить нам. Он так сильно хотел, чтобы и дети Иерусалима, желавшие смерти Его, были собраны в Царстве Его. Каким Он был, таким Он и останется. Да, и сейчас Он такой же. И такими должны быть и мы и, особенно, для сегодняшних детей Иерусалима. Он советовал женам Иерусалимским оплакивать чад своих так же, как Он оплакивал их (Лк.13,34 = Лк.23,28).

Господь хотел, чтоб Его услышали. «Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!» (Лк.8,8; Ин.7,37). Буквально всё в Нем вопияло о Его горячем сострадании и тяжелой скорби. Так же и мы умоляем людей «от лица Христова» (2Кор.2,10). Ибо мы – Его лицо для этого мира и для наших братий. А потому каждая наша черточка на лице, тон речи, всё наше поведение должны выражать наше искреннее внимание к людям. Я часто замечал, что при сильной усталости мы чаще грешим. А потому думал, что в таких случаях лучше отоспаться, дабы избежать возможного греха от общения с людьми. Толпа слишком часто становилась причиной утомления Господа Иисуса, однако Господь, движимый состраданием к людям, никогда не прибегал к подобным мудрствованиям. Он желал их спасения, спасения для этих неразумных малых чад, Он хотел давать им и давать… Из-за них горело и болело Его сердце, несмотря на то, что они не слышали Его, несмотря на то, что они хотели Его смерти после того, как получат от Него все, что только можно получить. И всё это совершенствовало Его, до такой степени, что Он являл Собой Бога во плоти. В болящем сердце жила радость. Оно радовалось, когда Его хоть кто-то слышал. Страдающий от жажды и голода у колодца, Он ожил духом, когда Его услышала самарянка, и ожил так, что Его ученики были уверены, что кто-то дал Ему есть и пить (Ин.4,32,33). На что Он сказал, что такие дела, как с самарянкой, есть Его пища: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (Ин.4,34). Однако воля Божия и совершение дела, очевидно, содержалось в кресте (Лк.22,42; Ин.6, 38; Евр.10,9,10). А потому в благовестии этой женщине и в обращении ее Господь пережил нечто подобное ожидавшему Его распятию. Как уже было замечено, дело благовестия далеко не привлекательное занятие. Это – распятие себя.

Задумайтесь о Его плаче о смерти Лазаря (Ин.11,33-35). Он лучше всех знал о воскресении в последний день, а также о том, что хотел сделать. Так почему же Он плакал? Ведь Он видел, что их печаль совсем необоснованна и излишня, если к тому же принять во внимание еще и то, что Он знал, что собирается сделать… И все же Он плакал вместе с ними, потому что Его сердце болело, потому что Он сострадал их печали (все равно какой и отчего) настолько, что плакал вместе с ними.

Цена человека

Одной из главных тем в нагорной проповеди Господа была тема уважения, ценности человека. Непреклонно и безжалостно Он, со все увеличивающейся настойчивостью, устанавливает все более высокие планки уважительного отношения к личности. Нам запрещено даже гневаться на других, дабы не стать убийцей, а сказать своему брату «рака», значит подлежать осуждению (Мф.5, 22). «Ра-ка» – грубое, выражающее презрение в семитских языках, слово, происходящее от созвучия, которое напоминает звук прочищения горла, перед тем как человек собирается отхаркаться. Презрение, неуважение брата, непризнание в нем личности, должно считаться грехом. А потому нам стоит постараться избегать многих презрительных слов и выражений, принятых сегодня, таких, например, как «дурак», «идиот» и проч. Настоящий Христианин обязан видеть исключительную ценность каждой отдельной личности. Если понимаешь это, то больше для тебя не будут существовать «простые, обыкновенные» люди. Ибо таких людей просто не существует в природе, потому что каждый человек уникален. Когда ищешь друга и товарища, обычно среди многих, ищешь кого-то особенного, отличающегося ото всех, человека. И в этом есть что-то неправильное. Потому что, если видишь в человеке что-то особенное, что-то особо ценное, что отличает его от других людей, тогда ценность всех остальных в твоих глазах понижается, а, следовательно, понижается и уважение к «общей массе». Но ведь «масса» состоит из людей, из личностей, где нет двух одинаковых. Ведь именно так Бог относится к Своим детям, а значит так же к ним должны относиться и мы.

Мы часто определяем чье-нибудь поведение, как «типичное», относя таким образом человека к какой-нибудь, нами определенной, категории людей. Так мы определили большую группу, которой не интересно благовестие… Но стоит увидеть в этой огромной массе народа личности, индивидуальности, как тут же становится видна и их заинтересованность и их стремление услышать благие вести. А это значит, что нам нужно благовествовать «всем», а не только тем, в ком мы видим заинтересованность. Любовь Иисуса простиралась на всех, окружавших Его настолько, что Он просил прощения распинавшим Его, ибо, как Он говорил, они не знали, что делали. А Его любовь и чувствования должны быть нашими. Нам необходимо изменяться в самой своей сущности, в самых глубинных наших мыслях, чувствах и наклонностях до тех пор, пока мы не впитаем в себя любовь Христову. Закон Моисеев был призван внедрить в культуру народа заботу и уважительное отношение к людям, что и было явлено жизнью и смертью Господа. Настойчивое повторение заповеди, не варить козленка в молоке матери его, напоминало о сочувствии, которое нужно было проявить к матери этого козленка. Так Израильтяне учились сочувствовать другим, даже, если этим «другим» было животное.

Болящие сердца

В Библии также много говорится о том, как будут скорбеть, досадовать отвергнутые нечестивцы (Пс.111,10). Нам же нужно сейчас скорбеть ради Господа. Мы живем в мире, в котором все больше процветает безжалостность, где в чести лишь плотское и земное, где говорят и думают лишь о том, что окружает нас. Эмоциональная сухость, все мысли и заботы исключительно о себе, похоже, является знамением века и рода сего. Для нас же всё также существует множество причин, чтобы жить с состраданием, с радостью и со скорбью Господней. Если нас сейчас убаюкают духовные и материальные удобства мира сего, если мы сейчас не будем скорбеть о деле Христовом, то нам все равно придется познакомиться и со скорбью и с досадой, но только позже, на суде нечестивых. Так что нам от скорби никуда не деться. Меня часто приводит в изумление, почему в моем небольшом телевизоре все время показывают совершенно пустые, бессодержательные и бесполезные программы? Почему популярные песни, от которых ни куда не денешься, потому что они слышны повсюду, настолько «никакие»? И как и почему всё это пустозвонство, так, похоже, всем нравится? А ведь это основные черты этого мира и этого поколения. И всё это неизбежно давит на нас, входит в нас, оказывая на нас скрытое влияние. И в нас, как и в других, развивается бесчувствие – вместо сочувствия, ненависть – вместо любви, равнодушие – вместо сострадания, веселье – вместо скорби, пустота – вместо радости в истине Господней. А потому нам нужно быть настороже.

Слово Божие – слово живое. А потому любая история об отношениях Бога с людьми, записанная в Библии, не может устареть. Время от времени Давида вдохновляло то, что Бог сотворил при переходе через Чермное море, а потому он говорил, что эту историю нужно передавать из рода в род, и воспевать ее так же, как то делала Мариам (Пс.144,4-7). Внимательно читая слово Божие, мы можем прочувствовать все чудеса путей Божиих. Так мы можем увидеть себя, ежедневно стоящими на перекрестке, решающими куда пойти, либо по дороге вечной жизни, либо по дороге, ведущей к вечной смерти. Увидеть и понять, что в наших руках находится душа наша, наша жизнь, ежеминутно предстоящая пред проницательным судом Отца и Сына. Воспоминания же о страданиях Господа нашего помогут забыть про «наплевательское» отношение, которое насаждается в умы этим миром. Воспоминать о Его муках нам необходимо не только при хлебопреломлении. Нам необходимо ежеминутно нести в себе мертвенность Христа, вспоминая о Нем, оглядываясь на Него и на Его крест, на то, как мы смутно можем себе представить, что с Ним происходило на Голгофе. Нам нужно все время помнить, как говорил Павел, «Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал.2,20). Ибо не один настоящий верующий, нашедший убежище в Нем, не может остаться равнодушным при виде Его на Голгофе. Ни один из нас не может остаться не тронутым за самое, что ни на есть сокровенное в себе. То, чему мы посвятили себя, не хобби и даже не религия. Ибо мы отдали себя Истине, в которую нельзя поверить, нельзя познать, нельзя ни читать о ней, ни писать, ни говорить… если в сердце не чувствуется боли.

Примечание

(1) В Пр.3,20 говорится: «Его премудростью разверзлись бездны, и облака кропят росою». Воды потопа пришли на землю по премудрости Божией, а не потому что Божество потеряло терпение с человечеством. Бог истребил человечество, потому что «восскорбел в сердце Своем» (Быт.6,6), а также потому, чтобы спасти мир водою (1Пет.3,20). Ной с верными были спасены от тления и потери веры, которыми грозило продолжение пребывание их в том, гибнущем (духовно) мире.

[1] «Вознегодовав» («досадовать») в Деян.4,2; 16,18 – греческое слово «diaponhω», которое буквально означает, «через боль». В церковнославянском переводе оно переведено, как «жалеть» и «стужать».

15-10-1 Дух пророчества

Благовестие, или же свидетельство Иисусово, как говорится в Откр 19,10, является духом пророчества. Я понимаю это так, что наше свидетельство о Иисусе является духом ветхозаветных пророков, ибо в Откр 22,6 Господь Бог святых пророков (слова подразумевающие ветхозаветных пророков в Лк 1,70 и Деян 3,21) является тем же Богом, свидетельствующим вместе с нами о Христе. В Откр 18,20 говорится о веселящихся вместе с благовестниками в последние дни пророках, именно по этой причине многое из жизни и учений ветхозаветных пророков, неоднократно в Новом Завете приравнивается ко всем нам. И о том, что пророки должны быть нашим примером совершенно просто сказано в Иак 5,10. Так что получается, что пророки являются для нас примеров свидетельствования. Они – братья наши (Откр 22,9). Именно по этой причине так важно для нашего свидетельства понять то, как свидетельствовали они.
Во-первых, нам необходимо забыть о совершенно неверном представлении о пророках, как о простых передатчиках, которые бесстрастно передают от Бога вести людям. Правда они действительно, по вдохновению говорили слова Божии, однако это совсем не означает, что в этом не участвовали их чувства. Все Писание, действительно, богодухновенно, однако все они пропитаны так же и духом пророческим, духом писавших их пророков (2Тим 3,16). Часто написанное во 2Пет 1,19-21 недопонимается. Святые Божии человеки на самом деле говорили, будучи движимы Святым Духом, однако это не напоминает бездомное повторение сказанного попугаем, ибо движение Духом Святым совсем не означает того, что пророки говорили слова Божии не оставляя в них своих личных отпечатков. Греческое слово «феро», переведенное как «движимы», несколько раз встречается в Посланиях Петра:
- «совершенно уповайте на подаваемую вам благодать» (1Пет 1,13);
- «когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас» (2Пет 1,17);
- «И этот глас, принесшийся с небес» (2Пет 1,18);
- «Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым» (2Пет 1,21).

Из всех этих мест, ясно, что греческое слово «феро» вовсе не означает, что пророки при этом были только простыми передатчиками. В контексте 2Пет 1,21 звучит предупреждение о лжепророках в новом Израиле, как они существовавших и в ветхозаветные времена среди народа Божия. Петр особенно подчеркивает, что ветхозаветные пророки были святыми, что они говорили не по воле человеческой, а по воле Божией. Их слова исходили от Святого, а не от человеческого Духа, что отличало лжепророков, говоривших не по духу, а по плоти.
Впрочем, все это, конечно же, не означает, что никогда не случалось так, чтобы пророк говорил и против своей воли. В Евр 1,1 говорится, что Бог в пророках говорил «многообразно», из чего можно понять, что вдохновение пророков был разным. Давайте посмотрим, например, Числ 12,6. Здесь Бог говорит Моисею и Аарону о том, что Он (в то время) открывался пророкам во сне и в видении, но не так Он говорил с пророком Моисеем, с ним Он общался совершенно иначе, «устами к устам». Несмотря на то, что все пророки говорили слова Божие, вдохновлялись они к этому разными способами. Далеко не все пророки испытали то же самое чувство вдохновение, которое мы собираемся обсудить в этом изучении. Бог напоминает Израилю о том, что Он «всякий день с раннего утра», с самого дня, как только они вышли из Египта, постоянно и настойчиво посылал к ним пророков – не было такого дня, чтобы пророк не говорил среди них (Иер 7,25; 11,7; 25,4; 26,15; 29,19; Ам 3,7; 2,12). Нам же из всего этого множества пророческих слов, очевидно досталось немного – записанные слова некоторых из них.

Объединение Бога с человеком
Обычно говорится о том, что Божественному вдохновению невозможно сопротивляться (Ам 3,8 и т.п.), однако это одновременно должно быть как-то связано со свободой воли пророков, а так же с многими, подчас необузданными толкованиями пророков, написанного им же самими. Обратите внимание на то, что Петр говорит, что пророки были Божиими людьми, которых к написанию Писаний двигал Дух Божий. То есть, Петр говорит, что Духом вдохновенные Писания, написанные людьми Божиими, делают из людей, из нас с вами, таких же, как Он Сам (ср. 2Пет 1,21 со 2Тим 3,17). Во всем этом существует взаимность, в которой можем участвовать даже мы. Несмотря на то, что пророки говорили от лица Божия, были облечены Его духом и говорили Его слова, они к тому же отвались еще и человеками, и большинство из них, евреями, частью того народа, которому Он возвещал о грядущем Своем гневе. И всегда они пытались уговорить Бога. Когда Амос получал весть об осуждении Божием своего народа, он молил: «Господи Боже! пощади; как устоит Иаков?... И пожалел Господь о том... "и этого не будет", сказал Господь Бог» (Ам 7,2-6; похожие места: Ис 6,11; Иер 4,21; Пс 73,10). И это было лишь потому, что пророки хорошо знали Бога. Но это так же еще и говорит о том, что они не просто так передавали слова Божии. Они и сами принимали в этом активное и не бессмысленное участие.

Очень часто пророки путаются в местоимениях. То мы читаем о том, что говорит Бог, и тут же оказывается, что это пророк от лица Божия, а то и от своего собственного, вторя гласу Божию, взывает к народу. Так в Ис 1,2,3 записаны непосредственно слова Божие, заканчивающиеся словами: «они возмутились против Меня... народ Мой не разумеет». И тут же в Ис 1,4 Исаия, вторя мыслям Божиим вопиет: «Оставили Господа, презрели Святаго Израилева». Пророчества начинаются с того, что говорят о Боге в третьем лице, а заканчиваются тем, что говорят от первого лица. И наоборот. Во всех последующих примерах можно заметить, как Бог сливается с человеком, и наоборот (Ам 3.1; Ис 3,1,4; ср. Ис 5,1,2 с Ис 3,6-7; Ис 10,12; Ис 11,3,9; Ис 22,17,19,20; Иер 11,17; Иер 23,9,11; Иер 9,1,2; Ис 53,10,12; Ис 61,6,8; Ис 1,2,3,4; Иер 4,1,2,21,22; Иер 8,13.14; Наум 1,12,13). Впрочем, общность между Богом и пророками видна не только когда они вторят друг другу. Между Богом и человеком почти всегда происходили дискуссии, почему Бог оказывал Свое влияние на человека, а человек на Бога.

И все же, несмотря на духовное единение Бога с пророками, пророки не всегда были принуждаемы говорить слова Божии. Время от времени говорить их совсем не хотел Иеремия – ибо его это так сильно утомляло. Однако он чувствовал, что не может просто так взять и бросить слова Божии – как и Бог не мог бросить Израиль. Случалось, что он впадал в открытое неповиновение. Во многих переводах слова из Иер 20,7 сильно смягчены, ибо буквальный перевод оказывает потрясающее впечатление. Иеремия жалуется: «Ты влек (буквально – обольщал, как обольщена девица в Исх 22,16) меня, Господи, - и я увлечен; Ты сильнее (схватил, как во Вт 22,25) меня - и превозмог». Иеремия говорит, что Бог напал на него и насильно влек его так, что ему не было возможности сопротивляться. Он чувствовал в душе, что он просто-напросто был обольщен Им. И все же в Иер 15,16 он говорит, что он обрел слова Его, и что съел их, в результате чего стал нарекаться Его именем. А это напоминает Ис 4,1, где говорится о женщине, которая называется именем своего мужа после замужества. Слово Божие для Иеремии было «в радость и в веселие» – слова, встречающиеся еще раз вместе у Иеремии только тогда, когда он говорит о радости бракосочетания (Иер 7,34; 16,9; 25,10; 33,11). Иеремия видел свою пророческую задачу в образе обручения с Богом, в слиянии с Его словом настолько, что он мог говорить о том, что он «преисполнен яростью Господнею» (Иер 6,11). Пророк мог проклинать кого бы то ни было только тогда, когда проклинал его Бог (Числ 23,8) – такова была связь между ними. А потому нет ничего удивительного в том, что они ощущали себя слишком одинокими среди людей. Они имели такое общение с Богом, какого никто из других людей не мог иметь, общение, которое совершенно полностью меняло и как их жизнь, так и их самих. И проповеднику, свидетелю Иисусову кое-что известно о духе пророчества. И все же в Иер 20,7 Иеремия ощущает себе не обрученным Богу, а обольщенным Им, и от всего сердца возмущается этим. В Иер 15,15 Иеремия просит отмстить его гонителями уже в Иер 15,18 обвиняет Бога в обмане. В ответ Бог предлагает ему покаяться в этом для того, чтобы он смог снова начать пророчествовать: «Если ты (Иеремия) обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицем Моим; и если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста» (Иер 15,19). Возможно Иеремия вспоминал этот случай, когда писал: «Праведен Господь, ибо я непокорен был слову Его» (Плач 1,18). А это говорит о том, что, по крайней мере в случае с Иеремией, он не был всего лишь безвольной игрушкой движимой в исступлении Духом Святым, который ничего не мог говорить, кроме слова Божия. Его говорение слов Божиих требовало от него той же самой любви и милостивого духа, т.е. всего того, что было присуще Его Богу.

О том, кто такие пророки было хорошо известно в окружающем древнем мире Израиль. Под пророком понимался человек, которого охватывало некое исступление, который уносился «в другой» мир, выходя из свое человеческой оболочки. Настоящие же пророки были совсем, совсем другими. Их вдохновение заключалось в том, что они начинали думать в унисон Богу, всегда оставаясь в свое плоти и в этом мире, а то, о чем они пророчествовали, существовало на самом деле и касалось дел человеческих – несправедливость, увеличение кем-то размеров своего дома, без оплаты труда работникам. Никакой мишуры и бесплотных перемещений в воздушном эфире. Языческие пророки (например, пророки Ваала в 3Цар 18,26-29) доводили себя до безумия, стараясь выйти из себя, потерять сознание с тем, чтобы вместо него, на его место пришло сознание Божественное. Настоящие пророки, такие как Амос, действовали совсем по-другому. Для того, чтобы получить вдохновение, пророку было необходимо все время оставаться в сознании, все время сознавать, кто он такой, все время было необходимо оставаться человеком, чтобы через него, через человека, Бог мог передать вдохновенное слово, которое он бы сказал или записал. Амос сначала выслушал все сказанное Богом, понял сказанное, после чего в полном сознании «влез в разговор»: «Господи Боже! пощади; как устоит Иаков? он очень мал» (Ам 7,2), - что совсем не похоже на языческих пророков, теряющих не только человеческие ощущения, но и человеческий облик вместе со способностью думать. Подумайте над словами Иеремии, когда Бог предложил ему стать пророком: «О, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я еще молод». На самом деле он мог сказать, что лжепророки, для того чтобы получить хоть что-то от Бога, стремятся потерять сознание, тогда как истинным пророкам необходимо особо ясное сознание, особо зрелое, чтобы получить слово Божие для возможности познать ум Его. Слышанное истинными пророками, было не голой абстракцией и не достигалось перемещением в нереальные миры. То, что они слышали от Бога, всегда касалось сути этого мира, а также его судьбы, которая была далеко не равнодушна его Создателю. Потому что настоящие пророки проникали в ум Божий, они могли передавать познанное ими словами. Лжепророки стремились воспроизвести на себе какое-нибудь событие, тогда как настоящие пророки старались проникнуть в мысли Божии, которые и воспроизводили словами. Переживаемое ими имело форму, а не содержание. И я не могу не добавить, что переживание сошествия Святого Духа на день Пятидесятницы, лично мне сильно напоминает исступление лжепророков. Получение от Бога истинного откровения состоит из беседы с Богом, несогласия с Ним на каком-то этапе времени, согласия, мольбы, вопросов с той и другой стороны и ответов. Вдохновение не было всего лишь пассивным слушанием и записи сказанного. Неотъемлемой частью слышания слова Божия и вдохновения им, обязательно находило свое отражение в жизни пророка. Так Иезекииль оплакивал свою жену. Осия, для того чтобы показать любовь Божию к Израилю, должен был жениться на блуднице, а Исаия ходить обнаженным (Ис 3,17). Воистину, «пророк посвящал всего себя пророчеству, не оставлял уст своих на произвол судьбы, ибо он весь, с головы до пят, был сосудом, вместилищем для передачи «слова» божества»(1). Внутренний настрой пророка в унисон с умом и словом Божиим заставляло их становиться похожими на Бога. Тогда как человечество смеялось над ними, как над сумасшедшими, как над умственно отсталыми, что было, по существу, отречением и насмешками над Самим Богом. И нам напоминается о том, как, будучи верхом проявления любви и благодати Божией, умирающий и страдающий Сын Божий стал притчей и песнью для пьющих вино (Пс 68,13).

Примечание
(1) H.H. Rowley, The Servant Of The Lord (Oxford: Basil Blackwell, 1965) p. 118.

15-10-2 Мало известная культура еврейских пророков

Израиль мог прийти к выводу, что Яхве является таким же богом, как все другие боги, окружающих его народов. Именно поэтому пророки постоянно сознательно напоминали им, что другого такого Бога, как Он, нет, и что Он совсем не похож ни на одного из местных языческих божков. Считалось, что языческие боги подвергал людей наказанию за малейшее нарушение предписанных обрядов, а то и просто потому, что божество время от времени проявляло свой жестокий характер. Яхве не был таким. Его суды свершались лишь после страстных уговоров, после многочисленных отсрочек исполнения осуждения, но даже тогда, когда суд наступал, он приходил ради наставления, ради исправления и очищения (Ис 1,25,26). Гнев Божий никогда не изливался просто так, как безудержный гнев капризного и непостоянного божества. «Он уязвил - и Он исцелит нас» (Ос 6,1). Амос говорит о последнем дне осуждения Израиля, как о дне его встречи с Богом их, побуждая их приготовиться для этой встрече (Ам 4,12). И это не было мрачным и неизбежным предопределением предсказания последнего излияния ярости. Речь пророка вся пропитана воспоминаниями о том, как Израилю и Моисею был сказано приготовиться к встрече с Яхве на Синае (Исх 19,11,15; 34,2), на котором было возвещено имя Божие, главное в котором было то, что их Бог был Богом много милостивым и Богом любящим Свой народ.

Любовь Божия
У Ханаанских племен существовали легенды о том, как их боги обручались их землей чтобы защищать ее. Пророки же, и особенно Осия, являют Яхве женатым на Своем народе. «Так говорит Господь… Дочь народа моего (бат ами – как будто народ является Божией супругой)… сокрушайся… ибо внезапно придет на нас губитель» (Иер 6,22,26). Бог говорит с такой нежностью, как будто Он женат на Израиле, и что даже готов страдать вместе с ними так же, как разделяет страдания своей жены муж. Слова, «внезапно придет на нас губитель», звучат так, как будто Сам Бог решился сыграть роль «губителя» Израиля, ибо со смертью любимого человека и в каждом из нас умирает небольшая частичка. Бог ощущал Себя сильным, не имеющим силы спасти, прохожим, ходящим по Свое опустошенной земле (Иер 14,8,9). «Господь Саваоф» даже призывает плакальщиц, что бы те пришли и подняли «плач о нас» (Иер 9,17,18), то есть, о Нем Самом и Израиле. Невыразимо страшное несчастье. Любое утешение неуместно и лицемерно. Его любовь удивительно крепка. «Любовь Твоя больше жизни», - утверждал Давид (Пс 62,4 – современный перевод). Больше жизни своей он ценил любовь («хесед») Божию, Его заветную любовь к нему. Осия же говорит о «даат элохим», о познании Бога, употребляя на удивление интимное слово, тем самым намекая на «познание» Богом Своего народа, и познание народом Бога так же, как муж «познает» жену. Отсюда такая сильная боль в Ос 5,4: «дух блуда внутри них, и Господа они не познали (интимно)». Такова была боль Божия, которую пришлось пережить Осии. Именно такого Боговедения или же познания, больше чем всесожжений хотел Он (Ос 6,6). Или же, как о том сказал Амос: «Только вас признал Я...» (Ам 3,2). А потому нет ничего удивительного в том, что пророки нуждались в психологической поддержке, чтобы суметь пережить все чувства Божии. Однако это было присуще их духу, а потому это должно быть присуще и нам, когда мы горячо призываем людей в вере принять любовь Божию.

Пророк не должен был походить на раздраженного старика. Их переполнял гнев и чувства Божии. Однако гнев Божий, как они часто о том говорят, лишь на мгновение. В его гневе всегда остается место для надежды, для надежды на изменения к лучшему. Осия надеялся, мечтал о том дне, когда Гомерь (Израиль) вернется к нему. У пророков очень часто то же самое говорится о Боге, для того чтобы показать, насколько сильно Он любит Израиль. Он мечтал о том, как Израиль, как Его виноградник, снова будет приносить добрые плоды: «В тот день воспойте о нем - о возлюбленном винограднике... Гнева нет во Мне» (Ис 27,2,4). Он гневался, однако, думая о будущем блаженстве Израиля, Он говорил, что в Нем нет гнева. Бог, который через Осию говорил о том, как Он жаждою поразит Израиль, тут же добавляет: «Не сделаю по ярости гнева Моего, не истреблю Ефрема, ибо Я Бог, а не человек... Я не проявлю гнева Своего» (Ос 11,9 – современный перевод).

Бог не оставляет этот мир на произвол судьбы, он не запустил этот механизм, чтобы спокойно и бездеятельно взирать на то, как Израиль и весь остальной его народ бедствует. Он посылает дождь, и посылает его во время. Ни одна малая птица не падает на землю (например, от пущенного в нее камня, ибо, как правило, птицы погибают не в полете, а на земле, в частности, в сетях) без Его ведома, что, кстати говоря, очень огорчает Его. Он даже знает насколько мало ценятся малые птицы (Мф 10,29). Любое серьезное изучение Библии обнаруживает, насколько Бог напряженно действует каждую минуту через Ангелов, как много сил и энергии приходится затрачивать Ему. Нам, например, известно, как много времени было потрачено Ангелами на совещание о том, как лучше всего погубить Ахава (3Цар 22). Когда мы читаем о том, что «Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Ам 3,7), мы можем быть уверены, что перед нами лежит абсолютное и незыблемое правило, которое обязаны соблюдать все Ангелы. Однако нам так же известно, что Ангелы советуются друг с другом: «утаю ли Я от Авраама, что хочу делать» (Быт 18,17). Единственно, что хочу сказать, чем больше Ангелы советуются друг с другом, тем больше они расходуют энергии, больше, чем мы себе можем вообразить, и все это лишь для того, чтобы все работало обычно, так, как мы привыкли, что с нами работает Бог. В связи с тем, о чем мы говорим, это означает то, что когда люди отвергают действующую любовь Божию, они отказываются ужасно от многого. И это сильно огорчает Его, а также приносит горькую печаль в сердца тех, кто, подобно пророкам, смотрят на мир сей Его глазами.

15-10-3 Лобовая атака на равнодушие

Неподдельный гнев Божий, Его боль и Его ревность – все это означает, что Бог далеко не равнодушен к Греху. Не должны быть равнодушны к нему и мы, даже если его влияние вокруг нас возрастает, даже тогда, когда грех становится привычной нормой человеческой жизни. Мы можем не одобрять грех, или даже ощущать отвращение к нему, однако все это далеко от того, что говорится об отношении Бога к нему. Грех раздирает сердце Божие. Пророки призывают нас к тому, чтобы мы покончили с равнодушием, покончили в буквальном смысле, ради Бога. Печально, однако для многих читателей Библии пророки кажутся занудливы и скучны, каждый пророк, каждая глава – все похожи друг на друга. Однако внимательно вдумайтесь в прочитанное в хорошем переводе в слова пророков, и вы увидите, как эти «скучные» пророки шаг за шагом, постепенно каленым железом выжигают из нас безразличие. Их слова прямиком попадают в цель в самые холеные наши убеждения, в привычные и милые нашему сердцу устои жизни, разрушают всякие наши отговорки и слова, за которые мы прячемся, призывая к вере, к жизни в ней. Эти слова являются гласом Самого Бога, горячо призывающего нас более полно обратиться к Нему. Их цель – указать «народу Моему на беззакония его, и дому Иаковлеву - на грехи его» (Мих 3,8; Ис 58,1). Они обращены к народу Божию, и большей частью, к нам, к экклесии. И мне кажется, что самой ужасной бедой нашего времени является равнодушие, отсутствие страстей. Когда вы в последний раз плакали? Когда по-настоящему страдали, чувствуя чужую боль всем своим нутром? Когда грех мира сего, ваши собственные грехи, отречение вашего внутреннего человека от Бога заставляло – корчиться вас от боли? Когда в последний раз вы чувствовали ту же самую боль, какую чувствует Бог при виде, когда Его чада, Его твари день за днем, каждое мгновение удаляются от Него? Когда в последний раз вы впадали в безудержную радость, или же беспросветный мрак горя... в этом постмодернистском мире поверхностных чувств? Именно всего этого касаются пророки, их дух и их качества являются вызовом для нас, а их дух должен стать нашим духом свидетельства Иисусова в этом мире. Ибо все пророки призывают ненавидеть зло и любить добро (Ам 5,15), призывают к сочувствию друг другу.

Наше обесценивание мира сего и недопонимание греха касается всех нас. Вокруг себя мы видим сильнейшие притеснения бедных, всевозможные махинации, откровенную несправедливость, лицемерие в экклесии, обман в делах, открытую ложь и немилостивое отношение к некоторым братьям. И мы смотрим на все это, пожимаем плечами, и говорим, что все так и должно быть, что такова жизнь. Однако для пророков это не было нормально – для них подобные вещи были настоящей бедой. Говорить кому-то одно, когда чувствуешь и думаешь совсем другое, было одной из страстного желания Божия отомстить «такому народу, как этот» (Иер 9,8,9). Обратите внимание на то, что весь народ был признан виновным за то, что в обществе не обращали внимание на лицемерие. То, что для нас является повседневными небольшими грешками и привычными несправедливостями жизни, для них было бедами мирового масштаба. Никто в нашем обществе не скажет, что то, о чем вы думаете, является нарушением закона. Не считали так и на заре возникновения Израиля. Однако снова и снова пророки горячо призывают осуждение за «худые мысли» и «злое сердце» (Иер 3,17; 4,14; 7,24; 9,14; 11,8; 13,10; 14,14; 16,12; 18,12; 23,17). Совершенные грехи тайно, мы как бы не почитаем и вообще за грехи. Аввакум же говорил о том, что даже «камни из стен возопиют» из-за того, что беззаконные думают и делают за стенами. В Ис 33,8 пророк жалуется, что «ни во что ставят людей», и то, что ни во что ставили даже сильных и знаменитых, было причиной плача (Ис 33,7). Конечно, можно возразить, сказав, что только одни пророки обладали такой повышенной чувствительностью. Ведь для нас, похоже, является трудным правильно оценивать самих себя, не то что других, а тем более плакать из-за того, что другие «ни во что ставят людей». Подобная чувствительность к человеческим грехам дорогого стоит, но этот-то и является духом пророчества. В древнем мире, как о том высказался Цицерон, считалось, что «боги обращают свое внимание на великое, пренебрегая малым» (De Natura Deorum Vol. 2, 167). Бог Израилев был и остается не таким, ибо часто пророки открывают нам, что то, что малозначительно для нас, для Него является жизненно важным и необходимым. Грубоватое электронное послание, высказанное немного искаженной форме мнение о брате, преувеличение – все это для Бога далеко не мелочи. То, что мы считаем мелочами, необычайно важно для Него. И это благовестие пророков. Дух пророческий вопиет о боли и страданиях из-за того, что все так происходит, а их дух должен быть и нашим духом тоже. В словах пророков существует нечто живое и пылкое. Они вовсе не скучны и занудливы. Несмотря на то, что они в большинстве своем писали поэтическим языком, пусть это не увидит нас в сторону от острого и глубоко проникающего их чувства. Их поэтический язык не призывал к умиротворению. К их поэзии лучше всего подошли бы слова: «И вечный бой, покой нам только снится». Наступление на самодовольство и бесстрастие шло по всему фронту: «Содрогнитесь, беззаботные! ужаснитесь, беспечные! (когда вы ходите за покупками в супермаркет) сбросьте одежды, обнажитесь и препояшьте чресла» (Ис 32,11 – похоже в данном случае переводчикам действительно удалось передать чувства, которые испытывал пророк).

Какие мы сейчас, таким же мы будем и в вечности, именно по этой причине нам нужно так серьезно относиться ко всему тому, что мы говорим, делаем и думаем. Одной из опасностей, которая таится в сказке о бессмертии души, заключается в том, что человек, прожив эту жизнь, после смерти продолжает жить, но только совершенно другой, новой жизнью. А это совсем не так, ибо мы уже сейчас становимся, развивая в себе качества, которые будут присущи нам и в грядущей, вечной жизни. К.С. Льюис среди всего прочего написал еще и премудрую книгу о смерти, назвав ее «Большой перерыв» (C.S. Lewis, “The Great Divorce”), в которой высказывает мысль о том, что смерть человека является большим перерывом, отделяющим нашу сегодняшнюю земную жизнь от жизни грядущей, вечной. Более опасной философии, чем выдумал он, и быть не может. Ибо, какие мы сейчас, такими мы будем и в вечности, а потому гораздо лучше уже сегодня начинать жить так, как будем жить в будущем. Не будет большой разницы между Данканом сегодняшним и Данканом, живущим вечно в грядущем Царствии.

Для пророков настоящей бедой было то, что люди были настолько безразличны. И они вырисовывали эту трагедию жизни, описывали горячую любовь Божию к Своему народу, освещая ее поэтическим языком, ибо большинство пророчеств является поэзией. А их слова почти всегда почитались как «притчи», над которыми люди просто подсмеивались (Иез 20,49). Иезекииль для них был «для них - как забавный певец с приятным голосом и хорошо играющий», ибо они слушали слова его, но не исполняли их (Иез 33,32). Пророки для них были, как для нас уличные музыканты, поющие на тротуарах, которых мы слушаем вполуха, проходя мимо, и иногда даже получаем удовольствие от их исполнения, продолжая спешить по своим делам. Пророки же говорили людям слова Божие, говорили о горячей любви Бога Вседержителя к Своем народу. Или же, как о круговерти наших мыслей очень удачно сказал Paul Simon (кто такой?): «слова пророков написаны на стенах метро». Они думали, что «не делает Господь ни добра, ни зла» (Соф 1,12). Думали, что «не видит нас Господь» (Иез 8,12; 9,9), что «путь мой сокрыт от Господа» (Ис 40,27; 29,15). И разве мы живем не с таким же самыми мыслями? А отсюда вопрос, понимаем ли мы это так же, как понимали и относились к этом пророки?

Пророки боролись с тем же самым равнодушием, какое преобладает и в нашем обществе. Иудеи совсем не обращали внимание на существование Бога, как живой личности, осуждая любое проявление гнева или же выказывание чувств. «Бог любит того, кто никогда не гневается» (Pesahim 113b). «Всякий гневающийся подобен поклоняющемуся идолу» (Maimonides, Mishne Torah, Deoth, Vol. 2, 3). «Не гневайся и не согрешишь» (Berachoth 29b). И в противоположность посмотрите на Пс 4,5 (цитируется в Еф 4,26, где ставится в пример гнев Господа Иисуса): «Гневаясь, не согрешайте». Раввинские комментаторы видоизменили это в «благоговей пред Богом и не согрешишь». То же самое произошло и со словами, «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель» (Исх 20,5), которые были изменены в Таргуме на «Я Бог, Я выше ревности» (Mechilta). Пророки очень часто говорят о гневе Божием, о Его любви, страдании, боли, ярости и грусти... Так же они говорят и о ужасном «раскаянии», о вспышках противоречий, которые, очевидно, возникают в уме Божием. Он гневается на грешников, однако Он не гневается вечно, «иначе изнеможет предо Мною дух и всякое дыхание, Мною сотворенное» (Ис 57,16-19). То, что Он так горячо все время изливает Свою энергию на Свои творения, означает, что Он просто не хочет гневаться на человека вечно. Иудеям же была почему-то отвратительна сама мысль о том, что Бог может чувствовать, что Он может гневаться, и что его дети могут разделять те же самые чувства. Все это очень сильно напоминает то, как мы сегодня одержимы «вежливость», «культурой речи и поведения», чтобы, не дай Бог, не выйти за рамки приличий, не показать всем своих чувств, и о том, что ты на самом деле думаешь. И здесь дух пророческий должен стать для нас также примером, ибо нам необходимо чувствовать то же, что чувствовали и пророки. А это, само собой, требует от нас внимания к тому, какие чувства порождаются в нас при чтении с молитвой Библии.

15-10-4 Пророки против гордыни и богатства

Среди всего того, в чем пророки обвиняли людей, на первом месте всегда стояла гордость. Так Амос от имени Господа Бога Саваофа в отчаянии взывал: «Гнушаюсь высокомерием Иакова» (Ам 6.8). Иеремия горько, чтоб никто не видел, плакал, изливая слезы, оплакивая гордость (Иер 13,15-17). Исаия горячился из-за того, что царь Ассирийский думал, что «силою руки моей и моею мудростью я сделал это» (Ис 10,13). Ефрем полагался на свои богатства, за что ему и было высказано много страшных слов осуждения (Ос 12,8; 10,13). Мы почти не обращаем внимание при виде высокомерия и веры в богатство. Будь то богатый или бедный все имеют склонность доверять деньгам. Уж, такова, как говорится, «се ля ви». Пророки же относились к этому намного жестче. Мы стараемся научиться быть безразличными к подобным вещам, тогда как пророки намеренно отвергали такой образ поведения, остро реагируя и борясь с ним. Пророки не был всего лишь моралистами, сокрушающимися о положении народа, их слова стремились проникнуть в ум и совесть каждого человека. Амос говорит о грядущем осуждении выразительным языком «лишь потому», что кредиторы продавали своих должников в рабство за пару сандалий (Ам 2,6,7). В Иер 22,13-19 записано длинное страстное осуждение Иоакима за то, что он расширял свой дом руками своих соседей, не платя им ничего. Нам часто приходится видеть нечто подобное, и мы отворачиваемся, думая, что нам сильно повезло, что нас обошло это стороной. Однако это – не дух пророческий. Среди богатств Иуды, среди земли, наполнившейся «серебром и золотом» (Ис 2,7), видения грядущего осуждения преследовали душу Исаии до того, что он уже просто не мог жить по привычке, зная, что все это богатство, все это благосостояние используется как оружие направленное против веры. И то же самое все время приходится видеть и нам, как во круг нас в мире, так и в нашем братстве, однако каким образом на это реагирует наша душа? Знаком ли нам пророческий дух?

Исаия очень сильно скорбел и оплакивал то, что народ больше уповал на силу оружия, на иностранную помощь и прочее, нежели на единственного Бога (Ис 22,8,11). Переведя это на наши времена, можно сравнить с тем, что мы думаем и чувствуем, когда ощущаем первые признаки болезни, когда автомобиль не хочет заводиться... Полагаемся ли мы на человеческие силы, на достижения науки и только тогда вспоминаем о Боге, когда все это оказывается бессильным? Думается, среди нас найдутся немногие, кому бы не пришлось испытать ничего подобного в жизни. В глазах же пророков это выглядит ужасно! Ужасно то, что мы в первую очередь, прежде всего не обращаемся к Богу. Сила человека – неправда (Иер 23,10). Силы человеческие почитаются за ничто у пророков. «Одной из самой поразительной и распространенной особенностью пророческих дискуссий, является осуждение и недоверие силы, во всех ее видах и проявлениях»(3) /?/. «Не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф» (Зах 4,6; Мих 7,16). Чтобы противостоять Ассирийской угрозе, политики времен Исаии пытались прибегнуть к союзу с Египтом. Потому-то Исаия взывал не надеяться на коней и полагаться на колесницы, потому что все «Египтяне - люди, а не Бог; и кони их - плоть, а не дух» (Ис 31,1,3). Египет вместе с Ассирией уподобляются мелким насекомым, мухе и пчеле. И все же Иуда, с человеческой точки зрения, поступил благоразумно и дерзко. Вера же не Богу, а политикам, что, как правило присуще всем людям, на самом деле просто-напросто разбивает Его сердце. Когда Ассирия находилась на взлете своей власти и могущества, Исаии предрекал ее падение (Ис 14,24-26). Жизнь с верой Богу совершенно противоположна тому, что считается благоразумной жизнью с человеческой точки зрения. Пожертвовать деньгами ради собственного спасения? Подвергать риску свою жизнь и здоровье ради другого? Мало ценить свою работу и карьерный рост ради Господа? Каждый из нас, если только он живет и поступает по духу, считает все это так и надо. И все-таки, похоже, в жизни многих из нас это происходит скорее не как правило, а как исключение. И главное в этом то, что сердце Божие болит от того, что Его народ каким был, таким и остался.

15-10-5 Пророки и справедливость

Пророки являли не только отчаяние и горячее желание Бога, они показывали и свое отчаяние. Очень много времени пророки посвящали отсутствию справедливости. Для нас же несправедливость может быть настолько привычным и обыкновенным делом, что мы можем просто не замечать ее. Это подобно Павлу, который в первую очередь, когда писал Послание в Коринф, упомянул о грехе разделения. А как же пьянство во время совершения хлебопреломления, как лжеучения, поклонение идолам и хождения по храмовым блудницам? Прежде всего Павел все свое внимание обращает на их грех разделения. Как и в Израиле могло появляться множество пророков, так и к несправедливости возвращались вновь и вновь. Из-за того, что несправедливость поселилась в Иерусалиме, Исаия называл столицу Израиля блудницей (Ис 1,21). Иеремия предлагал походить по улицам и площадям Иерусалима поискать, может быть отыщется хотя бы один человек, который бы не был корыстолюбив и поступал справедливо (Иер 5,1,5; 6,6,13; 8,10). Из-за чего поднимать такой шум? Только, потому что народ корыстолюбив и не обладает чувством настоящей справедливости? Разве это не одна из составляющих человеческой жизни, видимой нами каждый день? Да, это так. Однако призыв пророков как раз и состоит в том, чтобы заставить людей понять, насколько ужасна несправедливость, и что именно за нее грядет страшный суд Божий. На самом деле тяжело взглянуть на мир глазами Божиими, однако именно в этом состоял и состоит дух пророческий. Пророки стояли пред лицом Божиим, участвуя в Его «совете», т.е. входили в узкий круг Его друзей (Иер 15,19; 23,18). Обратите внимание, что ни в этом, ни в других подобных местах Иеремия не указывает на отдельные человеческие грехи, осуждая за несправедливость Иудейское общество в целом. Поиски Иеремии на улицах и площадях Иерусалима – образ того, как Бог отчаянно и настойчиво ищет людей, обладающих Его духом, которые на самом деле понимаю то, чего Он хочет.

Американский раввин Абрахам Хешел как-то сказал, что было бы неверным думать, что люди ищут Бога, хотя очень часто приходится слышать эти слова и даже полагать, что мы можем действительно найти Его(1). /???/ Истина же состоит в том, что Бог отчаянно ищет людей. Именно по этой причине бывает такая великая обоюдная радость, когда Бог находит человека, к которой присоединяются и Ангелы на небесах, радуясь «всего лишь» из-за одного кающегося грешника. Хешел высказал еще одну мысль, которая не покидает меня: «Богу нужен человек»(2). /???/ И на самом деле, пророки говорят о Нем, как о ищущем не просто а особенного человека, которого Он находит в Мессии. Бог ищет нас, очень сильно желая приблизить нас к Себе – примерно так же, как отец ждал и высматривал возвращения своего блудного сына. И это дух Божий, Его намерение, с которым нам нужно обращаться к человечеству. Мы должны собой являть печальный и даже отчаянный поиск Бога человека. Наше свидетельствование не должно быть безразличным – хочешь принимай, а хочешь нет – не должно превращаться в простую передачу содержимого Библии… В нем должна быть сердечность, душевность и духовность, отражающие в себе не больше и не меньше, чем ищущее и полное любви сердце Самого Господа Бога. Является ли наше свидетельство Иисусово духом пророков? С кем вы беседовали на этой неделе? Кто-нибудь вас услышал? О ком вы молились, чтобы они могли обратиться к Богу их? Почему бы не составить список тех, кого бы вы хотели видеть среди возвратившихся к Богу? И когда кто-то возвращается, тот же дух заставит нас делать все, чтобы он больше никогда не оставлял Его.

У пророков снова и снова поднимается тема того, как Бог ищет человека. «Как виноград в пустыне, Я нашел Израиля; как первую ягоду на смоковнице, в первое время ее, увидел Я отцов ваших» (Ос 9,10). «Он нашел его в пустыне, в степи печальной и дикой, ограждал его, смотрел за ним, хранил его, как зеницу ока Своего» (Вт 32,10). «"Вот Я! вот Я!" говорил Я… простирал Я руки Мои к народу непокорному… Я звал, и не было отвечающего» (Ис 50,2; 65,1,2; 66,4). «Я обрел Давида, раба Моего» (Пс 88,21). Так что получается, что не мы обретаем Его. Это охотно обретает нас, и нам остается только признать и понять это. Нужно понимать, что не столько мы находим Бога, сколько Он уже давным-давно находится рядом с нами. Ведь, воистину, жизнь каждого человека каким-то образом «завязана в узле жизни у Господа Бога» (1Цар 25,29). И всем нам нужно понять, что еще до нашего рождения, прежде даже нашего образования во чреве матери, Бог познал нас (Иер 1,5).

15-10-6 Порицание пророками религии Израиля

Всем нам свойственно думать, что если другие лицемеры, то я-то точно, нет. А это являет недостаток понимания славы Божией, а также того, как Он должен ощущать человеческое лицемерие, как Он должен относиться к тому, что принадлежащая Ему слава, дается другим. Из-за лицемерного воспевания славы Богу, Исаия чувствовал почти физическую боль: «чахну, чахну! увы мне!» (Ис 24,16 – евр.) Пророки чувствовали то же, что чувствовал Бог, смотря на мир Его глазами. Они обладали тем же духом Моисея, который ради того, чтобы увидеть Израиль в земле славы Божией, был согласен, чтобы его имя было изглажено из памятной книги за происходящее в его народе. Моисей даже еще раньше воспевал: «Введи его и насади его на горе достояния Твоего» (Исх 15,17), говоря, «его» вместо «нас»... Желанием пророка было не собственное процветание, а прославление Бога. И это есть дух пророков. Именно по этой причине они видели беду в обмане, в равнодушии, в неисполнении обязательств.

По примеру многих окружающих народов, евреи тоже думали, что раз у них был храм, раз они приносят предписанные Богом жертвы и исполняют все необходимые обряды, то это значит, что всё хорошо. Пророки же говорили о таком их отношении, как о преднамеренном позоре, утверждая, что такая милая сердцу Израиля, удобная для него религия на самом деле является ложной, а значит и тщетной. Весь окружающий их мир был уверен, если ты принес жертву своему богу, то все образуется. Иеремия же бросает им в лицо: «Для чего Мне ладан?... Всесожжения ваши неугодны, и жертвы ваши неприятны Мне» (Иер 6,20). Снова и снова Иеремия обвиняет людей в преднамеренном побуждении Бога на гнев своим поклонением Ему (Иер 7,18,19; 11,17,18; 25,6; 44,3-8). А потому видящий все это хотел, чтобы они хотя бы что-то предприняли на сей счет, а Иеремии нужно было бы успокоиться из-за этого. В Иер 7,21-23 он с огромным сарказмом замечает: «Всесожжения ваши прилагайте к жертвам вашим и ешьте мясо; ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди... о всесожжении и жертве; но такую заповедь дал им: слушайтесь гласа Моего». Народ любил свой храм, говоря, «здесь храм Господень, храм Господень, храм Господень». На что Иеремия говорил им: «Не надейтесь на обманчивые слова» (Иер 7,4,8). Снова и снова пророки предрекали разрушение храма Богом Израилевым. А в те времена это было самым крайним средством, ибо считалось, что долгожительство бога зависело от того, как долго стоял его храм, или капище. Ни одни из языческих богов никогда не грозил разрушением собственного храма. Бог же Израильский был не такой. Языческие боги всегда помогали своим народам против их врагов, тогда как Яхве Израилев укреплял и посылал врагов Израиля против него, помогая одерживать победу над Своим же собственным народом. Он располагался станом и теснил Свой собственный народ (Ис 29,2-4). Заклятый враг Израиля Ассур оказывается в руках Бога Израилева Его жезлом (Ис 10,5 и т.д.), а царь Вавилонский рабом Яхве, посланным Им против собственного народа Яхве (Иер 25,9; 27,6 и т.д.) По воле Бога Израилева столица Израиля, которая для всего народа была образом и главным центром власти и державы бога, должна была быть разрушена врагами Израиля (Иер 34,1-5; 21,3-7). Пророки Яхве даже призывали народ сдаться на милость осаждающим их врагам (Иер 21,8-10). Постарайтесь представить себе, насколько антиобщественно и неестественно все это выглядело. Пророки пытались думать и испытывать те же самые чувства, что и Бог, которые очень на много отличались от человеческих мыслей и чувств их собственного народа. Нельзя недооценивать возникавшее при этом нервное напряжение и психологическое давление. Но ведь и мы призваны разделять вместе с пророками тот же дух, те же мысли, то же отношение к жизни... Ведь Бог, хотя и был на стороне врагов Израиля, все же не оставлял Израиль. Все просто, «с нами Бог», даже если Он располагался станом и теснил Свой собственный народ, то Он же и ополчался вокруг их (Ис 8,9,10; 18,4). Бог Освенцима остается все тем же Богом Израиля. То же самое, что мучило, не давало покоя и так ясно было видно в пророках, должно быть так же ясно видимо и в нас.

15-10-7 Переживания и сознание пророков

Однако как пророки достигали всего этого? Очевидно, что не последнее место в этом занимала их собственная духовность. Но не только. Иеремия много раз говорит о том, что говорил ему Господь: “Господь открыл мне, и я знаю; Ты показал мне деяния их” (Иер 11,18). Иезекиилю было открыто, “что делают старейшины дома Израилева в темноте” (Иез 8,12). С такой восприимчивостью, с такими откровениями не легко жить. Любому, видевшему нечто подобное, не миновать психического и нервного потрясения. Думается, что Бог каким-то образом поддерживал пророков, подкрепляя их психику, чтобы они хоть как-то могли и дальше жить в этом бесчувственном, грубом мире. Именно поэтому Бог сделал как Иезекииля, так и Иеремию “железным столбом и медною стеною” для Израиля, укрепив лица пророков против лиц тех, кто наблюдал за ними с гневом и ужасом (Иер 1,18; 15,20; Иез 2,4-6; 3,8,9,27). Такая психологическая поддержка не делала их бесчувственными, наоборот, помогала им и дальше жить с обнаженными чувствами к греху в этом грешном мире, не поддаваясь ему. Точно так же Бог укрепит и нас.

Психологическая поддержка была просто-напросто необходима, ибо ни один человек не может долго находиться под вдохновением. Композитор Чайковский писал: “Если это состояние ума и души, которое называется вдохновением, будет продолжаться непрерывно, ни один артист не сможет выдержать. Струны порвутся, а сам инструмент разломается на кусочки”(4). Само ужасное переживание того, когда чувствуешь и думаешь так же, как Бог, когда смотришь на мир Его глазами, когда все понимаешь так, как понимает Он, делало пророков в глазах других людей сумасшедшими. И об этом существует множество свидетельств (например, Иер 29,26; Ос 9,7; 4Цар 9,11). Мы можем сойти с ума, если попробуем пройти по улице и представить себе хотя бы в течение десяти минут, как Бог смотрит и оплакивает все то множество людей, которое живет во всех, встречающихся по дороге, домах. Однако Бог поддерживал пророков, а потому нет никаких причин сомневаться в том, что Он может поддержать и нас, укрепив и нас в нашей чувствительности.

Пророки не были простыми передатчиками, факсами, принтерами, которые выдавали любой, заложенный в них текст. В их словах существует нечто особое, присущее только тому или иному пророку. Точно так же, как и в наше время, когда слова человека приобретают вес и значение только тогда, когда то, что он говорит, выражает его внутреннюю сущность. Их переживания были переживаниями Божиими – так Иезекииль был должен даже лишиться жены, чтобы глубже понять то, что чувствовал Бог. Это было выше сил человеческих. А потому нет ничего удивительного в том, что они нуждались в психологической поддержке. Пророки не были просто хорошо заранее проинформированными людьми о грядущем суде Божием, скорее они были людьми, которые разделяли с Богом Его чувство печали, боль и отчаяние Его неприятия и отвержения. Так что пророки не были всего лишь передатчиками – когда они рассказывали людям о чувствах Божиих, они глубоко сопереживали этим чувствам. Даже, несмотря на психологическую поддержку, иногда они ощущали, что жить жизнью пророка слишком тяжело для них, как и для нас: “Потому говорю: оставьте меня... не усиливайтесь утешать меня в разорении дочери народа моего” (Ис 22,4). Пророки верили во все, что говорили, а потому испытывали сильную горечь, когда люди не обращали внимание на их предупреждения. Разве не то же самое чувствуем и мы, когда отказываются слушать наше благовестие? Разве наше свидетельствование о Иисусе не есть дух пророческий? Можем ли мы проникнуться чувствами Михея, который ходил ограбленный и обнаженный, плакал и рыдал о том, что люди не послушали его пророчеств (Мих 1,8,12)?

Впрочем глас пророков не оставался совсем не услышанным. Пусть их было мало, очень мало, но все же были слышавшие их. У Исаии были свои ученики, о которых намекается в Ис 8. Предположительно, что все книги пророков по вдохновению были написаны их учениками, а биографические описания были вставлены уж точно ими. Так что, одно существование книг пророков говорит уже о том, что некоторые все же обращались, прислушиваясь и ценя сказанное ими. Однако, несмотря на это, несмотря на обращенных, пророки чувствовали себя одинокими среди людей. Так Михей сравнивал себя, свое внутренне опустошение и одиночество, с обобранным плодовым деревом (Мих 7,1). Иеремия “сидел одиноко” (Иер 15,17). И это было не только из-за ощущения разницы во взглядах на человеческую греховность пророков и слушающих их. Они благовествовали то, что было совершенно противоположно общепризнанным понятиям, самим основам и самой сути человеческих представлений общественной жизни в Израиле. Они выглядели врагами Израиля. Именно поэтому их благовестие не принималось. Иеремия горевал: “Вот уже двадцать три года, было ко мне слово Господне, и я с раннего утра говорил вам, - и вы не слушали” (Иер 25,3-7). Пророки видели любовь Божию, но видели так же и то, как Израиль с презрением отвергает ее, отказываясь понимать ее. Это должно быть было очень горько и больно переживать. В самой сути имени Божия было явлено Его постоянная и горячая любовь к Своему народу, в которую они так и на смогли поверить и, даже, обратить на нее внимание(5). Пророки говорили об удивительной милости и нескончаемой любви Божией к Израилю, о том, что Он, если и гневается, то не надолго (Ис 57,16; Иер 18,23). И все же Израиль спрашивал: “Неужели всегда будет Он во гневе?” (Иер 3,5). У пророков это вызывало не просто разочарование, ибо они чувствовали то же самое, что и Бог, Который изливал на них Свою любовь, а они не замечали ее, не хотели видеть, не обращали внимание, ибо у них не было времени на это, так как они были слишком заняты посадкой семян, прополкой огорода, приготовлением кофе... Иеремия оплакивал недостаток духовной чувствительности Израиля, его неспособность жить так, как он мог бы жить. У них были глаза, но они не видели ими, были уши, которыми они не слушали (Иер 5,21). Они были рабом Божиим, но рабом слепым, Его вестником, который не был способен услышать благовестия (Ис 42,19). А потому пророков совсем не удовлетворяло то, что их благовестие о любви Божией было услышано лишь немногими. Их убивало то, что большинство не слушало их. Подозреваю, что мы думаем, что если 1 ответит из 1000, это хорошо, а если 1 из 10 000, то тоже неплохо. А что сказать о тех 999, или же 9 999, получивших наши листовки, зашедших на нашу интернет страничку, тех, которые слышали наше свидетельствование и не ответили на него? Свидетельствуем ли мы в духе пророков? Испытываем ли мы удовлетворение от того, что несколько человек услышали нас, и горечь от того, что большинство нет? Ведь то, что они не услышали беда не только их, но и Бога! Не стоит забывать, что истинность слов пророков очень редко подтверждалась чудесами, в основном только их великой верой(6). Именно поэтому на них смотрели, как на надоедливых и причудливо говорящих людей. Мало кто принимал их всерьез. Пророк же чувствовал, что его устами Господь гремел с Сиона (Ам 1,2; Иоиль 3,16). Чувство одиночества, чувство отверженности было неотъемлемой частью духовности пророков.

И все-таки в естестве пророческого духа заложена некая двойственность, ибо слова пророчества отражали не только плохое, но и хорошее. Так Михей понимал, что в его пророчестве было также и хорошее, ибо вопрошал, “не благотворны ли слова Мои для того, кто поступает справедливо?” (Мих 2,7). Для Иеремии слова Господа Бога были “в радость и в веселие сердца” (Иер 15,16). И само собой, пророки испытывали радость от нескольких обращенных. Так у Исаии были “дети”, ученики, внимавшие ему. У Иеремии было несколько преданных ему друзей и всегда, в Израиле, некоторое количество праведного остатка, обращенного пророками. Все, буквально все пророки имеют одну странную особенность – говоря о грядущем ужасе Божиего суда, они всегда упоминают тут же и о Его милости, о конечном принятии Израиля. Самые красивые и обворожительные описания грядущего Царства Божия на земле, со всех сторон окружены самыми ужасными предсказаниями гнева и ярости Божиего суда над Своим народом. Уже только одно это говорит о некоем “двоедушном” отношении Бога к Своему народу, а значит и о двойственном состоянии души пророков, о “борьбе” между законом и милостью, между справедливостью и благодатью. У Осии особенно заметно, как одно пророчество быстро сменяется другим. То Бог говорит, что уморит Израиль жаждою, что как лев растерзает его, и тут же говорит о Свое безмерной любви к нему, сравнимой лишь с материнской любовью, или же с любовью мужа, готового простить всё, что угодно... Гнев Божий, Его горечь из-за грехов и неприятия Его, переплетаются с Его удивительной милостью и любовью. Того и другого у Бога находится в изобилии и в равном количестве, и эта “борьба противоположностей” хорошо заметна не только в Его словах и делах, но и в Его пророках. То же самое должно быть видно и в нас. Гнев Божий и Его пророков в таком случае становится вполне объяснимым и понятным, ибо он происходит из-за глубокой печали, из-за неразделенной любви и усталости. Бог говорил, что Он “пресыщен” Израилем, что Он не может даже терпеть его (Ис 1,11-15). В Ис 43,24 особенно сильно сказано о том, как Бог устал от Своего народа, а ведь это также было частью духа пророков. Но и через этот мрак пробиваются лучи надежды Божией, надежды на Свой народ и на Свою милость: “И потому Господь медлит, чтобы помиловать вас, и потому еще удерживается, чтобы сжалиться над вами” (Ис 30,18). Это – не отпор мятежному народу. Это – Бог Израиля, являющий осуждение Свое только за тем, чтобы тут же явить Свою бесконечную милость и благодать.

Так же ясно просматривается и раздирающие Бога противоречивые чувства, и так же, лучше всего это видно у Осии. Бог не хочет иметь ничего общего с развратившимся народом, и тут же молит его вернуться к Нему, тем самым нарушая Им же установленный закон о том, что разведенной жене не разрешается возвращаться к своему мужу. “Как поступлю с тобою, Ефрем?… Повернулось во Мне сердце Мое, возгорелась вся жалость Моя!” (Ос 11,8). О том же, но более сильно говорит и Иеремия: “Как же Мне простить тебя за это?… Неужели Я не накажу за это?” (Иер 5,7-9,28,29). Бог Сам о Себе говорит, что Он колеблется между наказанием и помилованием, между наказанием за грехи, и прощением их. Бог всегда готов изменить задуманное Им (например, как Он передумал через сорок дней истребить Ниневию, погубить Израиль и создать новый народ от Моисея). Он не такой, как мусульманский Аллах, который вещает монологи своим последователям. Единственный и истинный Бог Израилев желает диалога со Своим народом, а потому, как при всяком диалоге, Ему приходится испытывать противоречивые чувства и душевный разлад. Мне всегда казалось сомнительным в логике и на деле слова о том, что Бог любит грешника и ненавидит грех. Любовь является совершенством любого человека. Совершенная любовь и ненависть понятия не абстрактные – они свойственны людям. Личность не так легко отделить от того, что она делает. В конце концов, спасены или осуждены будут люди, личности. Пророки являют народу Божию как гнев Его, так и Его любовь точно так же, как одновременно могут чувствовать гнев и любовь родители к своим детям, или же влюбленные друг в друга супруги.

Колебания чувств, резкое противопоставление между осуждением и милостью, одинаково ощущали, вдыхавшие тот же самый дух Божий, и пророки. Задумайтесь над всеми противоречиями и парадоксами, которые пришлось переживать пророкам.

Им, Израильтянам, приходилось обвинять Израиль от лица Божия.

Открыто стоять на стороне врагов своего народа.

Говорить о Боге Израиля то, что было совершенно противоположно общепринятому в Израиле представлению о Боге.

Зная почему и за что грядет осуждение, и все же, подобно Аввакуму взывать, “доколе” и для чего (Авв 1,2-4)? После того, как он дважды задал Богу одни и те же вопросы и каждый раз получив на них новые ответы, говорящие о причинах такого жестокого осуждения, Аввакум заканчивает спрашивать с трепещущим телом и устами… одновременно чувствуя радость о Господе (Авв 3,16,18). Какие же противоречивые чувства раздирали пополам этого человека!?

Мы уже видели, что пережитое пророками, давало им ощущение обручения с Богом. Но все пророки были Израильтянами, а значит и думали и чувствовали так же, как Израильтяне. “Все мы сделались - как нечистый… и все мы поблекли, как лист, и беззакония наши, как ветер, уносят нас” (Ис 64,6; также обратите внимание на молитву Даниила о признании грехов Израиля в Дан 9, где он точно так же, как и все, ощущает себя грешником). Иногда пророки отождествляются с Израилем. Иеремия был “пророком для народов” (Иер 1,5), тем самым выполняя роль Израиля (Ис 49,2). Как пророки, так и Израиль одинаково были “рабами” Божиими. Однако, как им обоим было известно, Бог с Израилем “находился в разводе”. Пророки же были как на стороне Бога, так и на стороне Израиля. Они были людьми, раздираемыми напополам. Как Сам Бог. В Иер 14,9 Он показан, “как человек изумленный”.

Иногда они умоляли Бога изменить произнесенное через них же самих слово, которое, как они знали, было справедливо. Из Ис 62,1-7; 51,9 можно даже понять, что Исаия призывает Бога отклонить оставшееся осуждение Сиона – так что ни Исаия, ни его друзья пророки не молчали до тех пор, пока Бог не совершал чего-либо. Он умолял Бога не сдерживаться, но и обратить внимание на совершенное опустошение (Ис 63,15; 64,8-12).

Пророки взывали к своему народу для того, чтобы люди покаялись, а Бог потому отменил бы Свое осуждение. Тем самым они благовествовали о милости Божией, Который обещал изгладить “беззакония твои… (а потому) обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя” (Ис 44,22). Так что прощение Божие ведет к покаянию – по милости. И все же пророки еще и еще раз призывают Израиль покаяться, для того чтобы получить прощение.

Глядя на мир глазами Бога и человека, Иеремия говорил, что ярость Божия является его яростью. “Я преисполнен яростью Господнею” (Иер 6,11), продолжая при этом предстоять пред Богом, “чтобы отвратить от них гнев” Его (Иер 18,20).

Иногда, как и Бог, пророки хотели оставить свой народ (Иер 19,1).

Колебались между гневом и милостью.

Само призвание пророка состояло в том, чтобы “искоренять и разорять... созидать и насаждать” (Иер 1,10).

Несмотря на ненависть своего народа и своей семьи, несмотря на их ужасное отношение к нему, Иеремия все равно чувствовал боль от грядущего на них суда: “Утроба моя! утроба моя! скорблю во глубине сердца моего, волнуется во мне сердце мое...” (Иер 4,19-21).

Пророк мог видеть видение грядущего суда и через мгновение видения последующего вечного благоденствия Израиля...

Все эти противоречия, парадоксы, двойственность – называйте это как хотите – глубоко отпечатывались в личности пророка. Подобная двойственность у некоторых из них вызывала разнополярность в их чувствах. Так например, Иеремия однажды проклинал свой день рождения, однако через минуту ощущал безмерную радость. Когда мне пришлось, пусть не в полной мере, испытать на себе чувство угнетения, чувство двойственности, возникающее в верующем, мне было неловко и даже, немного стыдно. Теперь же все иначе. Поиски в состоянии двойственности чувств далеко не исчерпаны. Однако уже сейчас совершенно ясно, что подобное состояние очень сильно влияет на чувства преданности человека, на ощущения морального долга, даже на саму веру его. В некотором смысле это чувство двойственности, это состояние человека нельзя назвать неустроенным. Оно не беспорядочное и не неопределенное. Лично меня совсем не удивляет то, что Иеремия описан как человек поступающий то так, то эдак. Отношения Бога с людьми может быть многоуровневым – одновременно, по поводу одного и того же произошедшего события можно чувствовать радость и глубокую печаль. Даже, если Он и знает чем все закончится. Его природа позволяет Ему обладать такими многоуровневыми чувствами, не принося Ему никакого вреда. Для простого же смертного, допущенного в совет Божий, переживание подобных чувств, просто-таки разрушительно. Да, Бог делал таких людей, как Иеремия, медной стеной, утверждал их лица... и все же человеческие переживания всего этого вызывали в людях раздвоение личности, состояние двойственности. Может быть входя в подобное состояние, человек сможет хотя бы чуть-чуть приоткрыть завесу, чтобы понять эмоции и психологические переживания верующих, особенно тех, кто участвует в благовестии.

15-10-8 Осия, как предмет изучения

Я уже писал о любви Божией явленной через Осию(7), здесь же я попробую не повторять того, что уже было сказано. Любовь Осии к Гомерь была образом любви Божией к Израилю. Однако Осия не просто исполнял, предназначенную ему роль, ибо в его книги описываются его настоящие чувства, самые настоящие его переживания, из чего можно сделать вывод, что он по-настоящему любил Гомерь. Сам он был духовным человеком, и все же испытывал глубокие чувства к совершенно бездуховной женщине, которая, как он без сомнения очень хорошо знал, не стоила его, и никогда не могла ответить ему такой же искренней любовью, и которая, рано или поздно, все равно должна был предать его. И все же он, глубоко духовный человек, не обращая на все это внимания, женился на бездуховной, аморальной женщине потому что: а) он не должен был быть уж очень чувствительным, и б) просто потому, что любил ее, любил так сильно, что только одна смерть могла разлучить его с ней. Однако обстоятельства сложились так, что ему пришлось всю свою жизнь жить с этой любовью к ней. И в этом, каждая мелочь его духовного состояния, его чувств, отражала духовное состояние и чувства Бога, ибо и Он знал (так как Он знает всё), что Израиль предаст Его – знал так же, как это знал Самсон о Далиде, хотя и продолжал верить ей и любить ее. Однако у Бога все это происходит в гораздо больших масштабах, да и любит Он целый народ, Израиль. И этот Бог является нашим Богом...

Лично мне кажется (в чем я совсем не уверен), что Богу не нужно было тратить много слов на то, чтобы убедить Осию, чтобы тот пошел и женился на женщине с сомнительной репутацией. Книга Осии является вдохновенным описание его жизни. По ходу жизни, со временем, по мере возрастания понимания себя и своей жизни, он начинал понимать, что его страстная привязанность к неверной жене на самом деле была заповедана ему от Бога, так что он гораздо лучше начинал понимать, что его женитьба фактически была образом, была притчей о любви Бога к Израилю. Очень может быть, что особенно хорошо Осия понял это, глядя на свою прошедшую жизнь со стороны, с расстояния многих прожитых лет, когда Бог потребовал от него полюбить Гомерь так же, как Он любил Израиль (Ос 3,1). Возможно именно поэтому в его книге ничего не сказано о том, что Бог заповедал ему жениться на Гомерь, а говорится о прелюбодействующей женщине.

Во всей книге Осия часто говорит от лица Бога, даже тогда, когда эта речь написана от первого лица. Иногда очень трудно понять, говорит ли Осия о своей женитьбе, или же о чувствах Бога к Израилю. И это вполне понятно, ибо мы уже говорили о том, как получается вдохновение. Чувства Осии были чувствами Бога. Он был вдохновляем духом, умом, отношением Самого Бога. Так в Ос 2,4-23, похоже, записан монолог, с которым Осия обращается к своей жене и детям, хотя и говорит так, как будто это говорит Сам Бог – настолько он сливался с Богом и Его чувствами, которые становились ему доступны благодаря боли от несложившейся его собственной семейной жизни. То, что Осия приобрел свою жену частью за деньги, а частью за продукты говорит о том, что он не был богачом, и что он отдал все, что только смог собрать, за нестоящую женщину. И такую цену заплатил Бог, такова была цена Его чувств за искупление Своего народа, цена заплаченная Им, в конце концов, смертью Своего собственного Сына. Подумайте о том, что Осия относился к детям Гомерь, как к своим собственным детям, хотя они и были детьми ее блуда. Очень может быть, что она была храмовой блудницей, служа и поклоняясь идолам, ибо сказано, что она являлась матерью от любовников своих (Ос 2,5). Осия говорит об идолах, как о ее любовниках, с которыми она прелюбодействовала от Яхве (Ос 2,7-15; 8,9; 9,10). Таким образом все сходится. Гомерь зачала от идолопоклонников, она была неверна Осии, сожительствуя с ними, точно так же, как то делал Израиль Яхве, поклоняясь тем же идолам. А потому ничего нет удивительного в том, что Осия смог так глубоко проникнуть в сердце Божие благодаря пережитому с Гомерь. Похоже, он знал наперед, что Гомерь будет прелюбодействовать. Это совсем не означает, что она была уже прелюбодейцей на момент замужества. Ко всему прочему, Андерсен и Фридман дают убедительное грамматическое основание того, что слова “возьми себе жену блудницу” из Ос 1,2 означают жену, которая только станет блудницей(8). Вряд ли найдется хотя бы один молодой человек, который станет жениться заранее зная, что его жена собирается стать проституткой. Однако, что касается случая с Осией, он все-таки женился на Гомерь, ибо его любовь к ней была сильнее его знания. Точно так же, как то произошло с Богом, когда Он встретил идолопоклонника Израиля в пустыне, когда он влек за собой через пустыню своего бога Ремфана и скинию Молохову... вместе со скинией Яхве. И все же именно тогда и там Яхве, Бог, Который знает будущую судьбу любого духовного человека, полюбил их и распростер над ними и укрыл их полами Своей одежды (Иез 16,8). Но точно так же и Осия “взял Гомерь, дочь Дивлаима” (Ос 1,3), что, очевидно, означало имя храмовой блудницы(9), ибо корнем “дивлаим” является слово “дивла”, что означает связку, пласт, или же просто смоквы (ср. с Ос 3,1). Осия знал, что он женится на храмовой блуднице, так же как знал о том Бог (обручаясь с Израилем), однако надеялся, что его сильная любовь и заключенный брачный контракт (завет) изменят ее, и что она так же полюбит его.

Чувствительность

Осия на примере своих отношений с Гомерью мог очень глубоко прочувствовать отношения Бога к греху и Своему народу. В начале пророчества Осия говорит о процветании Израиля. Народ поклонялся Яхве, будучи вместе с ним. И все же Осия приравнивает поклонение Израиля Яхве к идолопоклонству. Снова и снова Осия обвиняет Израиль в идолопоклонстве, употребляя заменяющие друг друга слова и выражения в описании поклонения Яхве и идолов. Так он говорит о их славе (“кабод” - Ос 9,11; 10,5, употребляя слово, которым, как правило, описывается слава Яхве. Они поклонялись (“ал”) Всевышнему (Ос 7,16), или же “горнему”, Яхве (Ос 11,7). Они поклонялись “сору” (Ос 9,13 – Тир, ср. с церковнославянским), что созвучно “скале”, Яхве (например, Вт 32,31). В Ос 11,9 он называет Яхве “квадос” (Святый), а поклонялись они, гонялись, по его словам, за “квадим” (Ос 12,1). Мы склонны думать, что осуждение Осией поклонения идолам означает, что Израиль поклонялся Яхве наравне с различными языческими идолами и кумирами, однако, похоже не все так просто. На самом деле археологи не находят подтверждений существования достаточно большого количества подобных богов. Обобщая результаты обширных поисков, Коган приходит к выводу, что “нет никаких доказательств того, что Ассирия хоть как то влияла на религию Израиля вплоть 720 года до Н.Э., вплоть до присоединения Самарии (после времен Осии)... Израиль бы свободен от любых культовых принуждений”(10). И все-таки Осия говорит так, как будто весь окружающий мир был полон языческими святилищами и их богами. Я думаю, что всякие святилища, кущи, идолы и т.п., о чем говорит Осия, были в Израиле и почитались Израильтянами, как одна из форм поклонения Яхве, ибо и сам Осия утверждал, что их поклонение Яхве является одной из форм поклонения идолам. Заметьте, что все это также касается и нас, потому что ежедневное чтение Библии, посещение церкви и совершение привычных обрядов, вместо того, чтобы помогать нам возрастать духовно, вместо того, чтобы укреплять нас в вере, может для нас превратиться в одну из форм фетишизма. Поклонение Яхве “на высотах”, т.е. в языческих святилищах, вводило Израиль во грех. Примерно так, как и их поклонение сотворенному в пустыне медному змею превратилось для них в поклонение идолу. Они, как и мы, никогда в открытую не отворачивались от истинного пути. Просто они путали его с путем плотским, с путем мира сего, утверждая, что именно этот-то путь и является истинным путем Яхве. И именно это-то так глубоко задевало Осию, будоражило его потаенный чувства, и заставляло внимательно подбирать слова, чтобы донести до Израиля мысль о том, что их поклонение Яхве на самом деле ничем не отличалось от поклонения идолам.

Еще одним примером обостренной чувствительности Осии является его пророчество о том, что кровь Изрееля взыщется с дома Ииуева (Ос 3.1). Ииуй буквально истребил весь дом Ахава, буквально пролив кровь вблизи Изрееля. За то, что Ииуй исполнил слово Божие, Он обещал ему, что его сыновья “до четвертого рода будут сидеть на престоле Израилевом” (4Цар 10,30). Так почему же Осия говорит о наказании дома Ииуя за сделанное им дому Ахава? Ииуй гордился тем, как он исполнял волю Божию, приглашая посмотреть и других на его “ревность о Господе” (4Цар 10,16). Ни Ииуй, ни его сыновья не обладали настоящей духовностью, их духовность была замешана на гордыне, будучи внешней, показушной. Именно поэтому Осия с таким гневом говорит о воздаянии им за из дела – дом Ииуя должен был понести наказание за то, что исполнил волю Божию не в Его, а в духе гордыни. И то же самое сплошь и рядом приходится наблюдать и нам. Все люди, мужчины и женщины, как Ассур, являются послушным орудием в руке Божией, и по этой причине они начинают гордиться... И именно по этой причине Осия так остро реагирует на весь ужас подобного положения вещей.

Вызов непривычного

Все мы инстинктивно, когда приходит беда, склонны больше полагаться на человеческие силы, на страховые полисы мира сего, делать то, что на нашем месте сделал бы любой здравомыслящий человек. Если человек поступает так в жизни и к тому же утверждает, что он верит в Бога, мы почему-то принимаем это как должное. Осия же нещадно обвинял Израиль за его доверие в политические союзы, называя его “глупым голубем”, мечущимся между Ассирией и Египтом. Осия всерьез утверждал, что национальная политика Израиля должна была состоять исключительно только из одной лишь веры Яхве, и никому больше. Его призыв звучал против всего того инстинктивного, что находилось в человеке. Однако дух пророков всегда призывал жить к не привычной инстинктивной жизнью, которая кажется в глазах неверующих сплошной глупостью. И у нас всегда есть удобная возможность явить этот дух пророческий всем в этом мире, который так сильно озабочен застраховать себя от всевозможных случаев, которые могут произойти “по воле Божией”. Однако Осия идет еще дальше. Он говорит о том, что Израиль долгое время будет оставаться без царя (Ос 3,4), что эта царственная династия будет свержена, а это уже могло рассматривать как подстрекательство к мятежу и восстанию против царя.

Несчастье

Беззаветная любовь Осии к Гомерь, ее сила и возвышенность, говорит о несчастии Божием, ибо Его любовь, возвышенные чувства Самого Бога, были отвергнуты Его народом. Существует несколько веских причин полагать, что книга Осии была переписана (по вдохновению) в время плена. Исаия говорил (Ис 54,7), что несмотря на то, что Бог разошелся с Израилем, они снова сойдутся, когда Израиль будет собран вместе, т.е. когда Израиль возвратится из Вавилона. Так что очень может быть, что Осия переписывал свою книгу, призывая “вернуться” к Богу, как раз тогда, когда пришло время возвращаться в Иудею. И все же к большому несчастью, несмотря на то, что очень многие евреи признавали свою преданность Яхве, щедро материально поддерживая тех, кто возвращался... подавляющее большинство евреев так и не вернулось к своему Богу, избрав спокойную и сытую жизнь в Вавилоне. Именно по этой причине книга Есфири заканчивается так печально – евреи процветают и множатся в Вавилоне, больше не плача при реках Вавилона.

Посмотрите на то, как Осия назвал своих детей (если они вообще были его). “Не мой народ” Подумайте о той боли, которую он испытывал, отвергая ребенка от семьи. Эта боль была болью Божией. У Бога, как и Осии, не было других детей, кроме Его народа. Для Бога, сказать Израилю, “ты не мой народ”, было равносильно остаться вообще без народа, остаться одному на всей земле. Так что Осии было понятно чувство одиночество Бога.

Отражение внутренней борьбы Божией

Угрозы Бога наказать Свой народ и Его желание простить их, не взаимоисключают одно от другого. И то и другое существует в Боге, создавая удивительное “противоречие”. Через Осию Он, испытывая внутреннюю борьбу, вопиет о том, как Он “раскаивается”, о том, как “возгорелась вся жалость” Его к Его народу из-за того, что Он угрожал им (Ос 11,8). И эта внутренняя борьба видна во всех поэтических образах книги Осии, ибо всё, написанное Осией, пропитано скрытой мощью борьбы, отражающей дух, или же состояние ума Божия. То, что Осии было сказано жениться, тогда как Иеремии, наоборот, было сказано не брать жены (Иер 16), возможно говорит о двойственном чувстве Бога к Израилю – о желании обручиться с ним, и желании не делать этого.

Нужно помнить, что закон Божий не имел никаких двусмыслицей насчет прелюбодеяния. Женщина, совершившая прелюбодеяние наказывалась смертью Даже, если она раскаивалась. Однако в книге Осии, сам Осия не соблюдает этого закона. Он снова и снова позволяет своей жене прелюбодействовать, продолжает любить ее и умолять прекратить прелюбодействовать, хотя он и был человеком, который был предан закону Божию и любил этот закон. И это точь-в-точь отражало непонятное отношение Бога к человеческим грехам и к его грешному народу. Осия пишет во 2-й главе о том, чего бы ему хотелось. А ему хотелось сделать так, чтобы его жена больше не могла находить любовников. Если же она все же найдет их, то он лишит ее пищи и одежды, чтобы она поняла его доброе отношение к ней, если же она и после этого не вернется к нему, то он обнажит ее, к ее же стыду, перед ее же любовниками. Однако ни что не говорит о том, что Осия на самом деле сделал так, как говорил. Он просто... продолжал любить ее, раздражался из-за того, что не может скрыть своей любви, и… любил ее сильнее и сильнее. И все это, скорее всего, также отражает дух Божий – обдумывание и оглашение осуждения, которое намного мягче Им же ранее установленного закона, однако являющее силу Его любви, а также того, что Он все еще не оставляет Своего народа. И это, лично мне, объясняет причину того, почему одни стихи Библии открыто говорят о том, что Бог оставил Израиль, тогда как другие, столь же открыто утверждают, что Он никогда не оставит его. Даже сейчас, когда встречаешься с каким-нибудь евреем, можешь быть уверен, что он все так же любим его Богом, Который все еще мечтает о его возвращении к Нему. Можете представить себе Его радость, когда хотя бы один из них на самом деле обращается к Яхве! Уже одно это заставляет меня проповедовать сегодня Израилю.

В Ос 2,16-23, похоже, Осия описывает свою мечту, какой бы ему хотелось видеть свою семью. Он представляет себе, как он еще раз будет добиваться Гомерь, обручаться с ней, становясь ее мужем, заключая с ней новый завет и переименовывая детей из “Не мой народ” в “Мой народ”. Эта мечта была, и все еще остается, мечтой Божией, ибо какая любовь обходится без фантазий и без необузданных мечтаний и надежд? Если Бог сильно и на самом деле любит Свой народ, разве есть нечто неуместное в том, что Он мечтает подобным образом? И этот Бог является нашим Богом! И хотя Он может подчас хранить молчание, наша реакция на заключение Им с нами нового завета приносит Ему великую радость, хотя и не умаляет великой печали и чувства горечи из-за всех тех, кто отказался принять Его любовь. И это толкает меня еще больше благовествовать всем людям о Его любви. Необходимо помнить, что все, о чем записано в книге Осии, если верить Ос 1,1, произошло на протяжении 30, максимум 50 лет. Так что Осия любил Гомерь всю свою жизнь, и всю жизнь жил с надеждой и сердечной болью. А это так же говорит о безмерной любви вечно живущего Бога к Своему народу.

Осия говорил во имя Божие. И он, конечно же знал, что это имя было дано в памятование о качествах Бога, о Его человеколюбии, милосердии, и проч., как о том кратко сказано в Исх 33,19. Однако сейчас Осия утверждает, говоря о той же милости, что Бог больше не будет миловать, долготерпеть и прощать Израиль (Ос 1,6). А Осия говорил во имя Бога, в имени Яхве, так же предсказывая, что Яхве, Который был их Богом “от самой земли Египетской”, так и будет оставаться их Богом (Ос 12,9). И здесь видно, как Осия вовлекается во внутреннюю борьбу Бога, ибо он в то время говорил во имя Божие, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мы тоже облечены этим же именем, будучи крещены в него. А потому и мы говорим этому миру в Его имени, благовествуя ему как о неизбежности грядущего суда, так и милостивом желании Бога спасти его.

Примечания

(1) Abraham Heschel, God In Search Of Man (New York: Farrar, 1955).

(2) Abraham Heschel, Man Is Not Alone (New York: Noonday Press, 1951) p. 241.

(3) James Muilenburg, The Way Of Israel (New York: Harper, 1961) p.89.

(4) Rosa Newmarch, The Life And Letters Of Peter Ilich Tchaikovsky (New York: Vienna House, 1973 ed.) pp. 274,275.

(5) Предполагается, что само имя Яхве, происходит от однокоренного еврейского слова “хв”, страстная любовь. Сущая страсть (See S.D. Goitein, Vetus Testamentum Vol. 6 pp. 1-9). Так это или нет, это вопрос лингвистов, однако Исх 33,19 определяет имя, в первую очередь, говоря о милости Бога.

(6) Martin Buber, The Prophetic Faith (New York: Macmillan, 1969) p.138.

(7) http://www.carelinks.net/books/dh/mm/6-3-1The_Love_Of_God_In_Hosea.htm and http://www.carelinks.net/books/dh/ww/4-5-1extent_of_grace.htm

(8) F. Andersen and D.N. Freedman, Hosea (London: Doubleday, 2004 ed.) p. 159.

(9) H.W. Wolff, Confrontations with Prophets (Philadelphia: Fortress, 1983), p. 17.

(10) M. Cogan, Imperialism And Religion: Assyria, Judah and Israel in the Eighth and Seventh Centuries BCE (Missoula: Scholars Press, 1974) pp. 103,104.

---

Join Our Mailing List Carelinks Newsletters "Gospel News" Magazine Links About Us / Donations Search Carelinks Online Breaking of Bread Books and Articles Books by Duncan Heaster Living With Alcoholism Къкво е Евангелието? Audio Talks / MP3 Events (caption missing)