1-1-10 “Ныне же будешь со Мною в раю”
36 Разбойники (и Варавва) были судимы вместе с Иисусом, а потому должны были присутствовать при Его осуждении. По Римским законам исполнение смертного приговора должно было приводиться в день вынесения его. Распятие произошло рано утром, а потому с полной уверенностью можно утверждать, что все четыре дела рассматривались на одном и том же месте. Поведение Господа на суде должно было заставить остальных троих задуматься.
Заслуживает интереса Лк 23,39, где написано, что “один из повешенных злодеев злословил Его и говорил...” Древние картины распятия изображают злодеев не прибитыми гвоздями к кресту, как Христос, а привязанными к нему. Повешение на дереве стало идиомой распятия, даже тогда, когда распятие происходило с применением гвоздей (ср. Гал 3,13; Деян 5,30; 10,39 с Вт 21,23). Если это было так на самом деле, тогда перед нами во всей красе предстает еще одно диавольское изобретение человеческое, направленное против Отца и Его Сына. Христос не был привязан – Его пригвоздили. Гроб, куда Он был положен, был опечатан и охранялся стражей. Сам суд над Ним был явно сфабрикован. Господь был предан не только на бичевание, но и на распятие (см. выше “Причины распятия”).
Слова, сказанные на кресте (3):
“Ныне же будешь со Мною в раю”
Для всех нас существует искушение видеть в распятом на кресте злодее малозначительную фигуру распятия Господа, однако в Новом Завете можно найти достаточно много веских доказательств того, что он является образом всех нас. Павел призывает нас “сораспяться” Христу (ср. 1Кор 11,1 с Рим 6,6; Гал 2,19). “Со-распятие” же с Христом живо напоминает злодея на кресте, который был буквально распят вместе с Ним. Сомнительно, чтобы Дух, говоря в Павле о “со-распятии”, делал это без намеренного напоминания о злодее. Наш Господь сравнил упомянутое злодеем “Царство” с “раем”. Это слово встречается в Новом Завете только три раза, а потому трудно не поддаться искушению сделать вывод, что слова, сказанные Господом в Откр 2,7, были произнесены Им с мыслью о мучительном разговоре с злодеем на кресте: “Побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия”. Этим победившим несколько лет назад был тот злодей, которому был обещан рай. И вот, что важно, слова из Откр 2,7 особенно адресуются тем, кто быв по природе горяч и ревностен, кто ненавидел любого рода небрежение, и все же оставил первую любовь свою. Тот злодей вполне мог быть одним из поначалу приставших к Христу Зелотов, вера которого со временем испарилась. Так что рай обещан любому, кто победит неверие.
Часто можно услышать, что в нескольких словах этого злодея заключена вся вера, необходимая для спасения, ибо он верил в безгрешность распятого рядом с ним Человека, верил в праведность Христа, в спасение, дарованное по благодати, во второе пришествие и суд Христов, а также в грядущее Царство. Однако его вера во все это не была абстрагированной. Когда он увидел вблизи страдания несравненного Сына Божия, его вера приняла осязаемые формы. Возможно, он был рабом, совершившим какое-нибудь мелкое преступление, однако за которое ему, как рабу, полагалось распятие. Все преступники и заключенные остро чувствуют несправедливость окружающих и свою невиновность. Однако каким-то образом преодолев это чувство, он признал, что “...и мы [осуждены] справедливо”. Он глубоко постиг основной и главный закон, признавая общую вину, как свою собственную. Конечно, он знал основы благовестия, однако ему необходимо было сораспяться с Христом, чтобы полностью понять необходимость жизни по этим основам. Спасибо Иову, являющемуся прообразом страданий Христа, которому пришлось пережить нечто подобное: “Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя” (Иов 42,5). А как же мы? Злодей, не говоря об Иове, является образом всех нас. Если мы по-настоящему сораспялись Христу, тогда основы нашей веру не будут для нас мертвым грузом. Грядущее Царство, учение о суде и очищении должно стать целью нашей жизни, ибо как раз ради этого и жил, пока висел на кресте, сораспятый Христу злодей. Кстати, это также еще и означает, что нам необходимо регулярно вспоминать эти основы учения либо перечитывая проповеди и соответствующую литературу, либо слушая наставления по ним.
Конечно возможно, что этот злодей и обладал глубокими Библейскими знаниями. “Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!” - явный намек на Быт 40,14, где Иосиф отчаянно просит: “Вспомни же меня, когда хорошо тебе будет”. И тут же добавляет: “А также и здесь ничего не сделал, за что бы бросить меня в темницу” (Быт 40,15), а это уже сказано в том же духе, что и, “а Он ничего худого не сделал”. Впрочем, может быть и так, что когда злодей просил Господа помянуть его, он вспомнил о словах Авигеи, обращенных к Давиду: “И Господь облагодетельствует господина моего, и вспомнишь рабу твою”. Чему предшествовала ее просьба: “Прости вину рабы твоей... Если восстанет человек преследовать тебя и искать души твоей, то душа господина моего будет завязана в узле жизни у Господа Бога твоего, а душу врагов твоих бросит Он как бы пращею” (1Цар 25,29-31). Тот ответ Давида сильно напомнил ответ Господа злодею: “Иди с миром в дом твой; вот, я послушался голоса твоего и почтил лице твое” (1Цар 25,35). Возможно, что этот злодей видел в Давиде образ Господа, а в словах Авигеи то, чего бы ему хотелось получить от Господа? И Господь понял это.
В остальных Евангелиях написано, что оба разбойника “злословили” Христа, понося Его вместе с толпой (Мф 27,44), а потому нам следует смотреть на слова раскаявшегося злодея в Лк 23, с учетом этого. Он должен был ныне принять смерть через распятие на кресте, он, знающий истину, но отпавший от нее. В сосредоточении на себе, на своем несчастном “я”, внутри него росла горькая обида на Того, Кто, как он знал, был его Спасителем. Несмотря на трудность каждого слова и боль причиняемую распятием, он приложил много усилий, чтобы навести хоть какую-нибудь приемлемую, на его взгляд, критику на своего Спасителя. Однако видя в ответ молчание Господа, очевидно, вызванное глубоким духовным общением Его в тот момент с Отцом, он ощутил еще большую волну гнева и раскаяния, которая на этот раз обрушилась на его собственную голову. “Я мог сделать это раньше. Я мог раскаяться. А теперь слишком поздно. К тому же я только что еще и поносил Его. В эти страшные последние минуты своей жизни я хулил и насмехался над Тем, Кто единственный мог бы спасти меня сейчас”. После этого он умолк, тогда как другой (как можно это предположить) все так же продолжал поносить Господа, прося своего собственного и немедленного спасения, краем глаза наблюдая за страданиями Спасителя. Ведь оба злодея были распяты рядом с Иисусом. Воистину, хотелось бы знать, верил ли в то, что он говорил тот другой злодей, когда сказал: “Разве Ты не Христос?” (Лк 23,39; перевод епископа Кассиана).
Такова была святость и праведность Господа, что в голове злодея родилась и стала возрастать мысль: а может быть даже сейчас, пока я еще живой, я смогу вымолить себе прощение и место в Царстве? Можно быть уверенным в том, что эта мысль овладела всем его существом прежде, чем он обратился с просьбой к Иисусу. Он должно быть видел поведение Господа на суде, а потому милосердие и благость Его внутреннего “Я” оставило в злодее глубокое впечатление. Когда он говорил, что Иисус “ничего худого не сделал”, он повторял то, что слышал несколько часов назад (Мк 14,56). Он также помнил уверенные слова Господа, до сих пор звучавшие в его ушах, вымаливая у этого распятого Человека милости, когда Тот придет во славе Своего Царства (ср. Мф 26,64 с Лк 23,42). И обладающий такой верой человек только что мог хулить Иисуса со всем злым и язвительным сарказмом, на какой он был только способен?! И все же вера в любовь и милосердие Иисуса Христа заставили его обратиться к Господу. Лично я вижу в его обращении превосходство человеческой веры над слабостью человеческой страдающей плоти, ибо это обращение к Господу было порождено здравым страхом Божиим. Перед своим обращением, он упрекнул другого злодея: “Или ты не боишься Бога...?” (Лк 23,40). Ощутив всю гнусность своего греха, раскаявшийся злодей пришел к страху Божию, представив себе день суда и осуждение за грехи. Можно дерзнуть, и представить его нервные интонации в голосе, когда он говорил Иисусу: “Помяни меня, Господи (во благо), когда приидешь в Царствие Твое!” (Лк 23,42). Он, побуждаемый страхом Божиего осуждения, молил о принятии его в судный день. Это был верх духовности. Боль своих собственных страданий, усиленная святостью распятого рядом Христа, привела его к глубокому осознанию своей полной греховности и вдохновила его на духовный подвиг веры в милосердие Христа, подвиг, который не всем дано совершить. А потому он и получил твердое уверение: Ты будешь со Мною в Царстве. Если представить себе, что Господь произносил на кресте каждое слово отдельно и с большим трудом, тогда вопрос о том, где должна стоять запятая становится неуместным, ибо тогда, воистину, нужно было бы поставить запятые после каждого слова.
Изо дня в день, хотя бы по несколько минут, мы должны представлять себе распятое тело Господа, обладавшего бесподобным духом, совершенства которого Он достиг на кресте. “Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!” Возможно, нам нужно про себя в молитве повторять эти слова каждый день и каждую ночь. Возможно, нам необходимо договориться с другими верующим, чтобы доверять друг другу все свои духовные проблемы, такие как небрежение размышлениями над страданиями Господа. Ни утром, ни днем, ни вечером, ни ночью мы не должны забывать крест Христа. “Гефсимания, можно ли забыть тебя?” Да, Господи, можно, после бездумно и бездуховно проведенного дня.
Злодей верил и был уверен, что будет услышан. И как же он должно быть внимательно прислушивался к каждому тихо-тихо произнесенному Господом слову, долетающему до него с расстояния в несколько, разделявших их, метров. “Говорю тебе истину сегодня: ты будешь со Мною в раю” (Rotherham). Мы знаем, где нужно ставить ударение в Его словах(1). “Да, Я истинно могу сказать тебе здесь и сейчас, что ты будешь со Мной в Царстве!” Подумайте о том, какой духовный восторг охватил злодея! Бог даровал ему победу во Христе! Он, последний из грешников, сподобился наивысшей почести святых, которые получили твердые уверения в том, что они войдут в Царство. Похоже рядом с этим злодеем, в этом плане, можно поставить лишь Даниила, учеников Христа да Павла.
Распятие означало медленную смерть. Слава Богу, наш Господь умер необычно быстро. Вспомните, как “Пилат удивился, что Он уже умер”. Обычно на кресте умирали в муках несколько дней. Злодей прожил немного дольше. Он видел смерть Христа, слышал “одинокий крик острой муки”, видел как Его тело снимали с креста. Скорее всего он еще был в сознании, когда воины перебивали ему голени, ибо, если бы он умер, воины не стали утруждать себя. К этому выводу можно прийти из Ин 19,33: “Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней”. Голени перебивались для того, чтобы лишить распятого последней надежды на побег. Сквозь приступы боли, должно быть он еще раз поразился тому, что Христос, воистину, был Агнцем Божиим, видя исполнение Писаний в том, что “кость Его да не сокрушится”.
Он, распятый висел на кресте, уверенный в милости Христа, испытывая такие страдания, которые нам невозможно даже представить себе, все так же оставаясь прообразом всех нас. Ибо, когда мы умираем от рака, стонем от артрита, мучаемся от трудных взаимоотношений с людьми, вынуждены много и тяжело трудиться, мы тоже можем быть уверены в милость Христа. “Побеждающему” Христом обещан рай Царства, тот же рай, что был обещан злодею. Братья и сестры, имея такое обетование, давайте стараться действительно побеждать. Невзирая на возраст, фактически, каждый из нас ожидает своей смерти. Разнообразные страдания постепенно губят нас. Человеку невозможно избежать ни страданий, ни смерти.
И все же, подобно раскаявшемуся злодею, перед нашим мысленным взором должен стоять наш умирающий, но побеждающий в Своей святости Спаситель. Подобно раскаявшемуся злодею мы должны немедля признавать свои грехи, а также праведность осуждения их Богом. Подобно раскаявшемуся злодею мы также должны твердо уповать на предлежащее, обетованное нам Царство. Все возрастающая горечь и злоба его “подельщика” были не для раскаявшегося злодея. По мере возрастания его горечи, в распятом нашем брате возрастали покой и вера, надежда и радость ожидания Царства. Горечь и разочарования мира сего, боль вокруг и внутри нас не для нас. Для нас – крепость и (среди всего этого) мир Христов. Помните, что в Новом Завете, как образ нас всех, несколько раз поминается раскаявшийся злодей. Господь обещал ему, что он будет с Ним также, как Он обещал это и нам (2Кор 5,8 и 1Фес 4,17).
Примечание
- В Ветхом Завете говорить, свидетельствовать “ныне” является образным оборотом речи, для того чтобы подчеркнуть важность сказанного (например, Вт 4,26,39; 8,19).
