Глава 13 : Привкус первого столетия

При чтении Нового Завета легко впасть в искушение и думать, вот, они жили тогда и там, а мы живем здесь и сегодня, они жили так, а нас жизнь принуждает жить совсем по-другому. Мы можем смотреть на них только как на людей, живших когда-то очень давно, и не замечать того, что они были такими же нашими братьями и сестрами, точно такими же, как и мы с вами. Тело Христово одно и оно неразделимо не только в пространстве, но и во времени. Мы всего лишь продолжение того рода. Нам не стоит отделять от себя первое столетие, ибо мы верим в то же самое, что и они, следуем за тем же Господом, боремся с той же плотью, имеем то же упование, получаем одну и ту же благодать. А это понуждает нас сравнивать себя с Христианами первого столетия. Мои «изыскания» в этой области обнаружили, что где-то мы лучше, а где-то нам стоит подтянуться до их примера.

«Единодушно»
Особенно в первых главах Деяний Апостольских встречается несколько выражений, ярко характеризующих церковь первого столетия. Одно из них – «единодушие». В Деян.1,14 мы читаем, что «все они единодушно пребывали в молитве». Дальше, в Деян.2,1: «При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе». Ст.46: «И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца». В Деян.4,24 они «единодушно возвысили голос к Богу». Деян.5,12: «И все единодушно пребывали в притворе Соломоновом». Другой пример в Деян.15,25. Отсюда очевидно, что характерной чертой той, ранней церкви, было единодушие. Однако то же самое слово, «единодушие», встречается в Деяниях и тогда, когда речь заходит о ненависти мира к нашим братьям и сестрам того времени. «Единодушно» Иудеи устремились на Стефана (Деян.7,57). Тиряне и Сидоняне «единодушно» (см. церковнославянский) пришли к Ироду (Деян.12,20). «Единодушно» напали Иудеи на Павла в Коринфе (Деян.18,12), а толпа в Ефесе (Деян.19, 29). Итак, пред нашим взором встает картина того, что не только церковь была «единодушна» в то время, но и окружающий ее враждебный мир, ибо пропасть между ними была огромна. Весь мир объединялся против них, что заставляло и их крепче сплачиваться вместе.
Спросим себя, «единодушны» ли и мы, как они? В то время они преломляли хлеб ежедневно в домах друг у друга, продавая свою собственность, чтобы помочь своим бедным братиям. Бедные братья в Коринфе и Филиппах собирали деньги, чтобы помочь еще более бедным братьям в Иерусалиме. Делаем ли и мы так? Посылают ли (предположим) братья из Индии или России несколько долларов своим братьям, беженцам из Мозамбика? Или пострадавшим от войны в Конго? Помогают ли так, как могли бы помочь на самом деле братья с Запада, например, беднякам Молдовы? Да и вообще, думаем ли мы об этом? Приходит ли нам в голову, что нам нужно было бы послать им что-то? Скорей всего это происходит по той простой причине, что мы не сознаем глубины пропасти, которая пролегла между нами и этим миром так, как ее чувствовали в первом веке верующие «во Христе». Возможно, до нас просто не доходит, что этот мир не просто равнодушен к Богу, но враждебен Ему, ибо люди его находятся вне Христа, являясь чадами гнева Божия (Еф.2,3,15). Мы не смотрим на мир глазами первого века. Верующие же первого столетия видели его именно таким. Мир, в котором живем мы, более терпим, чем он был в то время, однако не стоит забывать и про воплощение власти «сатаны», ибо всё вокруг нас незаметно способствует вражде против настоящей духовности и дел Христовых. И чем лучше мы будем сознавать это, тем крепче будем сплачиваться, тем сильнее будем прикрепляться друг к другу во Христе, не обращая внимания на мелкие естественные различия между нами.

Ранние верующие первоначально были членами синагог, и Павел во время своих путешествий, часто присутствовал в них на Богослужении. «Петр и Иоанн шли вместе в храм в час молитвы девятый» (Деян.3,1). Встречи в экклесии в то время происходили, копируя собрания в синагогах (Иак.2,2, где «собрание» – «синагога»). Господь не заповедал им не сообщаться с ними, «дабы не замараться». Он знал, что если они будут верно проповедовать истину, их все равно изгонят оттуда. «Изгонят вас из синагог»,- предсказывал Господь так, как будто Он хотел, чтобы они оставались в них вплоть до этого момента. Не принимающие Господа Иисуса обращаются с нами точно так же (в Ин.15,18-21 говорится и о том, как к нам относятся исповедующие Троицу, а потому «Троица» не просто тема для теологической дискуссии). Однако, стоит так же заметить, что Господь, вероятно по слабости Своего нового народа, позволил им некоторое время оставаться членами синагог, соблюдая некоторые постановления закона Моисеева. Ибо со временем Святой Дух все чаще и все настойчивей начал говорить через Павла об отделении от рабства Иудаизма и о соединении с благодатью. Заметьте, что Павел в 1Кор.11 заповедует братьям не покрывать голову в экклесии. Это было вселенским постановлением для всех экклесий (ибо объяснялось вселенскими понятиями), что являлось знамением ухода из синагог, ибо в синагогах человек обязан покрывать голову. После этого они уже не могли в синагогах поклоняться Иисусу Христу, до конца поняв Господство и главенство Христово, как образ славы Божией. Однако, насколько нам известно, со временем братия в большинстве своем не только не удалились от синагог, но наоборот, возвратились в них.
Наше «единодушие» часто страдает от того, с кем мы хотим общаться, а с кем нет. Похоже, что Господу угодно, чтобы мы хранили истину, а те же, кто не от истины, сами, рано или поздно, отойдут от нас. И многим читателям «Добрых Вестей» знакомо это, ибо как только они начинали проповедовать в своих прежних церквах против «Троицы», как сразу же исключались из них. Верующие в «Троицу» не желают общаться с нами. А потому у нас не должно возникать вопроса, оставаться или уходить из церкви, ибо истинное благовестие решает его за нас. Так же дело обстоит и с общением между братьями и сестрами. Если мы в наших экклесиях будем проповедовать любовь и истину, те, кто не от истины, сами покинут нас. Нам же нужно стараться быть единодушными с нашими братьями и сестрами. Непреодолимая пропасть, существовавшая 2000 лет назад, отделяла верующего от мира, а не верующего от верующего. Петр призывал спасаться от окружающих крещением (Деян.2,40), а Павел сравнивал крещение с исходом из Египта (1Кор.10; Евр.3 и 4).

Пример для нас
Экклесия первого столетия являет нам пример того, как и нам надо достойно жить «в одном духе, подвизаясь единодушно за веру Евангельскую» (Флп.1,27). Или это было сказано только об экклесиях первого столетия? Посмотрим в гл.2, 2: «Имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны». Опять – «единодушны»! Это слово редко встречается вне Деяний, а значит здесь намек – назад к Деяниям! Как будто Павел говорит, что вам верующим всегда надо помнить «единодушие» первой Иерусалимской экклесии, пусть она будет для вас постоянным примером. Если же приглядеться, то можно обнаружить и другие ссылки на Деяния. Например, ст.4: «Не о себе [только] каждый заботься, но каждый и о других». Наверное Павел имел в виду Деян.4,32: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа (о чем Павел говорит в Флп.2,2); и никто ничего из имения своего не называл своим (как в Флп.2,4), но всё у них было общее». В ст.3 Павел предупреждает, чтобы ничего не делали «по тщеславию». Не намек ли это на Анания и Сапфиру? В ст.14 он дает совет делать всё «без ропота и сомнения», а в Деян.6,1,9 мы читаем о ропоте и спорах. В Флп.2 описывается превознесение воскрешенного Христа, и почти теми же словами записана проповедь Апостола в первых главах Деяний. Ст.9: «Бог превознес Его» = «Он, быв вознесен десницей Божией…Его возвысил Бог десницею Соею» (Деян.2,33; 5,31). Вся Флп.2 рассказывает о крестных страданиях Христа, Его превознесении и получении имени, превыше всех имен. О том же самом говорится и в Деяниях (Флп.2,9-11 = Деян.2,36; Флп.2,10 = Деян.4,10; 3,6,16).
Несмотря на то, что мы его часто дробим на части, нам также знакомо «единодушие». Это неописуемое словами чувство единства, когда мы обнимаемся, прощаясь после Библейской Школы, когда двое мужчин плачут как женщины, говоря друг другу «до свидания» в аэропорту где-нибудь в Африке, или же когда мы прощаемся на могиле с ушедшим от нас братом… Каждому из нас приходилось испытывать это чувство общности, эти узы, совершенно незнакомые миру сему. И это, одно из лучших доказательство того, что Истина – у нас.

Молитва

«Они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении… и в молитвах» (по примеру Апостолов – Деян.2,42). О «постоянстве» в молитве сказано также в Рим.12,12 и Кол.4,2, т.е. это было призвание следовать примеру первой экклесии. Ученики «пребывали» (постоянно) в молитве после вознесения Господа (Деян.1,14), как теперь и их обращенные. Обратите внимание, что обращенные часто подражают тем, кто их обратил. Так обращенный Филиппом Симон «не отходил» от Филиппа (Деян.8,13). А из этого следует, что духовность других также зависит и от нас. Молитва настолько была важна, что были даже назначены семь пресвитеров, которые бы следили за обыденными делами в экклесии, чтобы Апостолы могли уделять больше времени для молитвы (Деян.6,4), ибо молитва была более важна, чем повседневные дела. Мужья, ради молитвы, на время разделялись с женами (1Кор.7,5). Общая молитва была источником общения, источником «единодушия» (Деян.2,42). В Деян.15,2 говорится о молитве церкви об освобождении Петра. В 1Тим.5,5 говорится, что признаком истинного вдовства также служит и постоянство в молитвах. Вдову поддерживали материально, чтобы она могла все время молиться о других (обычай низведенный позже к молитве, так сказать, по заказу). Как рассказывается в Деян.7, в экклесиях тех времен существовали особенные «вдовы». Их обязанностью было молиться за других – настолько была важна молитва. В 1Пет.3,7 дается неожиданное объяснение тому, почему мужьям нужно хорошо относиться к женам – «дабы не было вам препятствий в молитвах». Настолько молитва была важна для Петра. Сравнивая себя с ними, неизбежно приходишь к выводу, что мы не придаем молитве столь важного значения, как то было у них. «Итак, прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков» (1Тим.2,1). В том немногом, что было сказано о Лидии и о Корнилии, было то, что они молились, да так, что можно понять, что только благодаря их молитвам им было даровано услышать благовестие (Деян.10,31; 16,13,16).

Отношение к молитве в первом столетии должно встряхнуть нас. Часто мы стесняемся попросить помолиться за кого-нибудь. Многим из нас нужно исправляться в этом вопросе. Хотя, и среди нас есть приятные исключения.

Недавно звоню одной сестре. Трубку берет ее дочь. Я прошу подозвать маму к телефону, и слышу в ответ, чтобы я перезвонил попозже. Спрашиваю, дома ли она? И слышу, что мама не может сейчас подойти к телефону, потому что она молится, ибо она всегда молится после обеда.

Думаю, не нужно много слов, чтобы доказать, что среди всевозможных ежедневных дел и забот нужно всегда находить время для усердной молитвы.

Вокруг Христа

Если прочитать Деяния сразу же после Евангелия от Луки, то можно заметить, что Деяния Апостолов являются продолжением деяний Господа Иисуса. Именно по этой причине автор Деяний (Лука) начинает свое повествования с напоминания о первой книге, где он писал о том, «что Иисус делал и учил от начала» и переходит к Апостолам, которые продолжили Его дело (ср. с Евр.2,3 – Господь начал проповедовать то, что продолжили мы). В Деяниях часто встречается понятие «множества», когда речь идет об обращенных (Деян.2,6; 4,32; 5,14,16; 6,2,5; 12,1,4; 15,12,30; 17,4; 19,9; 21,22), понятие, исходящее из Евангелия (Лк.5,6; 19,37). Можно подумать, что Лука желает видеть это множество обращенных, как результат деяний того «множества», которое ходило по Палестине вместе с Господом с 30 по 33 год по Р.Х., недоумевая и соблазняясь по своему неведению, отцеживая комара, не понимая главного… и все же следуя за Господом. Лука рассказывает о Господе и Его последователях, как о Том, Кто учил не сидя на одном месте (Лк.2,15; 4,30; 5,15; 8,22; 9,6; 17,11; 19,1,4). То же самое рассказывается и об Апостолах в Деяниях (Деян.8,4,40; 9,32,38; 10,38; 11,19,22; 12,10; 13,6,14; 14,24; 15,3,41; 16,6; 17,23; 18,23,27; 19,1,21; 20,2,25). Он чаще других Евангелистов употребляет глагол «благовествовать» (у них оно встречается только однажды): Лк.1,19; 2,10; 3,18; 4,18,43; 7,22; 8,1; 9,6; 16,16; 20,1; Деян.5,42; 8,4,12,25,35,40; 10,36; 11,20; 13,32; 14,7,15,21; 15,35; 16,10; 17,18). Лука ясно сознавал, что первые экклесии благовествовали то же самое благовестие (Евангелие), что Господь и Апостолы, продолжая свидетельствовать о том, что получили от них, а это значит, что и нам следует продолжать дело того же благовестия, которое было благовествуемо ими. Евангелие от Луки заканчивается заповедью идти проповедовать во имени Его покаяние и прощение грехов (Лк. 24,47), что является продолжением того, что делал Он (ср. Лк.4,18 с Лк.1,77). Деяния рассказывают, что верующие того времени делали то же самое, проповедуя прощение грехов во имя Иисуса тем, кто веровал в Него (Деян.2,38; 5,31; 10,43; 26,18).

Лука пишет об «удивлении», которое вызывали проповедь и Сам Иисус (Лк.2,47,48; 4,26; 8,56; 24,22), а также и об удивлении слушающих Апостолов (Деян.2,7,12; 8,13; 9,21; 10,45; 12,16). Именно по этой причине в те времена верующие обращали пророчества, прореченные об Иисусе, к себе (Деян.4,24-30; 13,5,40). Лука в одних и тех же выражениях пишет и о том, что делал Иисус, и о том, что делали потом Апостолы. Он подчеркивает, что свидетели экклесии после воскресения были все те же 12, которые ходили с Господом по Галилее. Он не выводит религиозные законы, ибо по мере роста экклесий Святой Дух наставлял и руководил ими, но он пишет так, что и мы ощущаем себя теми, кто следовал за Агнцем из Галилеи, кто слышал и видел Его, кто предстоял при Голгофе, принеся туда крест Его. Евангелие у Луки заканчивается тем, что Господь напоминает ученикам, что им предстоит быть «свидетелями» (гл.24,48) Его, о чем они и не перестают повторять в Деяниях (Деян.1,8,22; 2,32; 3,15; 5,32; 10,39,41; 13,31; 22, 15,20; 26,16). Но то же самое чувство должно заполнять и нас, ибо и мы являемся свидетелями Господа, свидетелями своего общения с Ним. Они свидетельствовали о том, что Христос воссел одесную Бога, что Он – Спаситель и единственный источник прощения (Деян.5,32), ибо на себе испытали силу прощения и спасения. Они не могли быть тем, что называется «настоящими свидетелями», ибо сами не были на небесах и не видели Его. Не было у них и справок об их прощении. Они свидетельствовали от себя. О них сказано, что они присоединялись не только к экклесии, но и ко Христу. Ибо Он был их экклесией, потому что они были (а мы есть), Тело Его для мира сего.

Проповедование Христа

Верующие первого столетия постоянно проповедовали распятие и воскресение Христово (Деян.2,23,24; 3,13-15; 5,30,31). Логичное возражение на проповедь воскресшего Иисуса из Назарета было: «Но Он же мертв! Мы видели Его тело! Где Он? Покажите нам Его!» Их ответом на то, как и нашим, было: «Я – свидетель тому, как и все остальные мои братья и сестры. Мы свидетельствуем о том, что Он жив. Если вы видите нас, то вы видите Его, воскресшего и живого в нас». В таком духе мы умоляем людей от имени Христа. Павел в Гал.2,19,20 пишет об этом: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос». Дух воскресшего Христа живет и в нас, если мы свидетельствуем о Его воскресении. Для этого мира, мы – это Он. Также и крест был светом в жизни их. Они убеждали людей в том, что их положение пред Богом безнадежно. Восполняя естество креста, они утверждали, что они – закоренелые грешники. Что человек не может при виде креста, остаться к нему равнодушным, но должен увидеть в нем дар для себя и креститься. Настоятельная необходимость покаяния была одной из особенностей их свидетельства (Деян.2,38; 5,31; 7,51; 11,18; 17,30; 18,18; 20,21; 26,20; Евр.6,1). Не будет ли излишним напомнить, что нашей Христадельфианской проповеди сильно не хватает этого? Именно в покаянии была причина того, что люди крестились сразу после проповедования, ибо только так могут быть прощены грехи (Деян.22,16). В их проповеди не было слышно апологетики, но только полная уверенность в том, что они несут людям слово, дарующее вечную жизнь. Их слова, поведение, всё их существо, говорили о неизбежной гибели всех тех, кто оказался вне Христа. Своим свидетельством они освобождались от вины в крови человеческой (Деян.20,26) – очевидный намек на стража, который, в случае если он не предупреждал об опасности, должен был умереть (Иез.3,18). А если так, то «горе мне, если не благовествую!» (1Кор. 9,16). Павел чувствовал невыразимое горе и собственную вину за неверующих Иудеев настолько, что он, как Моисей, был готов ради них пожертвовать своим спасением (Рим.9,1). А это уже было что-то, которое ясно проявлялось и в нем и в его свидетельстве – на выражение такой любви очень трудно не ответить взаимностью. Одно это убеждало слушателей в его искренности. Павел должен был благовествовать всем (Рим.1,14). Но если должен, значит ты что-то взял и должен это что-то отдать? Он же ничего не брал у людей, а отдавал Христово. Ибо Сам Господь даровал нам богатство жертвы Своей, а потому мы в долгу у Него. И этот-то долг превращается в долг благовестия всему человечеству! Осознание креста Его должно озаряться в нас великой и естественной благодарностью Ему, благоговением пред Человеком, Который возлюбил нас больше, чем мы Его. Но даже из-за осознания своего долга Ему, который невозможно вернуть из-за величины его, мы можем и должны любить Его, отвечая на Его любовь к нам, искренним служением Ему. И если это есть в нас, то мы уже ничего не будем проповедовать, кроме креста Христова.

Именно по этой причине, услышавшие благовестие хотели немедленно креститься, ибо их убеждало делать это не размышление и не взвешивание всех «за» и «против», а поведение проповедника (Деян.8,36; 9,18). Лидия, темничный страж в Филиппах, Павел, Ефиопский евнух, множество народа на праздник Пятидесятницы… Все они крестились не откладывая. Господь ежедневно прилагал верующих к церкви (Деян.2,47; 16,5), не ожидая ближайшего воскресения, не говоря уж о том, чтобы откладывать это на несколько месяцев, чтобы «было время подумать», ибо они понимали главное – крещение необходимо для спасения. Поверить или погибнуть. Они отлично сознавали, что последует за отвержение Сына Божия. «Берегитесь же…», - слышали они от благовествующих (Деян.13, 40). Благовестники не извинялись, не подслащивали Благой Вести. Они говорили о нужде в покаянии, не доказывая того, что они правы, а остальные нет (мы же вынуждены делать это в силу понятных обстоятельств). От них исходила ясность того, что они не проповедуют никаких философий и не ищут теологических дискуссий. Они говорили с дерзновением, т.е. открыто (Деян.2,29; 2Кор.3, 12). Они не давали хорошего совета, они – несли Благую Весть. Они «давили» на дух, убеждая народ (Деян.13,43; 18,4; 26,28; 28,23; Гал.1,10). Они свидетельствовали, проповедовали слово, убеждали, рассуждали и опровергали Иудеев, увещевая креститься (Деян.8,25; 18,4,19,28; 2,40). Короче говоря, они говорили так, что им верило великое множество народа (Деян.14,1).

Перевернутый мир

И дело их было успешным, как и в наши дни. Насмехающиеся и сомневающиеся в начале, через несколько часов просили чтобы их крестили (Деян.2,12, 37). Люди, которые поначалу видели в Петре лишь фокусника, через некоторое время уверовали и крестились (Деян.3,12; 4,4). Об этом в Деяниях рассказывается кратко и властно. У Луки было любимое слово, которое переведено как «вдруг», «немедленно», «тотчас», «скоро» (Деян.3,7; 5,10; 9,18; 12,23; 13,11; 16, 26,33). Это довольно выразительное слово, которое Лука также употребляет и в Евангелии, как будто желая показать, что, начатое со властью Господом, теперь продолжено Его рабами (Лк.1,64; 4,39; 5,25; 8,44,47,55; 13,13; 18,43; 19,11; 22, 60). Это слово редко встречается где-либо, кроме как у Луки. Он часто использовал язык так, чтобы подчеркнуть стремительность распространения дела Господня. Думаю, что подобные места стоят того, чтобы их как-то выделить в ваших Библиях, ибо наша деятельность является прямым продолжением их дел (Деян.8,18-20,34; 10,33; 11,11; 12,10; 16,10; 17,10,14; 21,30,32; 22,29; 23,30).

К чему сводится наше проповедование? «Возьми, почитай Библию и ты найдешь в ней много интересного»? «Археология подтверждает истинность Библии»? Всё это, конечно, очень интересно, но где искренний призыв к обращению отчаявшейся души человеческой? Вот, что нужно выдвигать на передний план. Только тогда, когда мы касаемся самого сокровенного, люди в смущении и с надеждой посмотрят на нас и говорят: «Ты растревожил меня. Да, надо что-то делать… Но что?» Я совсем не говорю, что нам нужно обращать любого за пять минут. Большинству крещенных мною потребовались годы, чтобы преодолеть «Занятия» и 340 страниц «Основ Библии». Всё, что я хочу сказать только то, что мы никогда не сможем обратить никого, пока мы не будем говорить самой сути Благой Вести, как то делали в первом столетии.

Успех в этом наших первых братьев был феноменален. Даже их враги признавали, что они перевернули мир. Двенадцать мужчин и несколько женщин наполнили Иерусалим учением своим (Деян.5,28). И я сосем не думаю, что присутствие тогда даров Святого Духа слишком сильно повлияло на рост церкви. Тогда большинство из братьев были простыми, не образованными рабочими людьми, а потому представить их доказывающими всем и всякому теологические заблуждения под законом Моисеевым и истинность во Христе, очень трудно. Можно представить себе, как на берегах Адриатики, может быть там, где сегодня крестятся Христадельфиане, проповедуется Человек, Которого имя – Иисус, Который был Сыном Божиим и жил в Палестине. И это рассказывается тем, кто понятия не имеет о Палестине, ибо никогда дальше 50 км. от своей деревни никуда не выезжал. А ему рассказывают о Каком-то совершенном Человеке, Которого распяли римляне, но Который после воскрес, как о том и было написано в книгах Ветхого Завета, которые можно увидеть в местной синагоге, к Которому вы можете присоединиться крестившись в смерть Его, получить прощение грехов и надежду на воскресение, стать сопричастником обетований, данных Богом Аврааму, который является праотцем как настоящих Иудеев, так и духовных, которыми и вы можете стать, если примете Христианскую веру, несмотря на то, что этот народ и презирается среди вас… И т.д. и т.п. Тут можно еще говорить и говорить. Однако не думаю, что такое проповедование смогло бы принести хоть какие-то плоды. В их благовестии должно было обязательно присутствовать нечто, что неизменно убеждало людей в истинности их Благой Вести. Истина и искренность проявляются в тех, кто благовествует истинно и искренно. Проповедь распятого Спасителя была отвратительна для Иудеев и огромной глупостью для греков. И все же, не объяснимо для людей, благовестие распространялось.

Благая Весть, проповедуемая ими, имела одну исключительную особенность – она была истиной, самой важной истиной из всех, существующих на земле. В римской империи была «религия», по которой боги благословляли империю, если империя поклонялась им, а следовательно, каждый гражданин должен был соблюдать эту религию. Впрочем, не запрещалось при этом также иметь и свою собственную религию. Любую. Кроме Христианства. Ибо только Христианство признавало, что в мире больше нет имени; кроме имени Иисуса, которым можно было бы спастись (Деян.4,12). А это было прямым вызовом существующей религии. После крещения, Господом признавался Христос, что противоречило тому, что господом (господином) признавался исключительно кесарь. Христианин не мог служить двум господам, ибо одного он любил, а другого ненавидел. Да и само понятие «Царства Божия» было в то время революционным, ибо не должно было существовать никакого другого царства, кроме царства кесаря. Братья же наши благовествовали о Царстве Божием. А значит, принявшие эту Весть, были неизбежно преследуемы: их лишали прав торговли, не давали работы, ущемляли в социальных правах, не давали детям верующих возможности получить образование. David Bosch писал⁽¹⁾: «Христианское признание Иисуса Господом всех господ, было в Риме самым революционным и самым радикальным политическим понятием». Так же и Philip Yancey⁽²⁾: «По мере распространения церкви по Римской империи, распространялся и лозунг, «Христос – Господь», что было прямым вызовом Римской власти, которая требовала от своих граждан присяги на то, что «Кесарь – Господь». Так что признание Христа Господином, было опасным во всех отношениях шагом. Как и в наши дни. Люди умирали за это, как умираем и мы, получившие такое ведение. У нас есть склонность, на которую указывал и Сам Господь – называть Его Господом, но не делать того, что Он повелевает нам делать. Признание же Его Господом – есть беспрекословное подчинение Ему (Лк.6,46). Известно, что во времена Нерона Христиане не пользовались Римскими монетами, на которых было выбито изображение кесаря, как господа⁽³⁾. И в этом смысле невозможно было ни продавать, ни покупать – точно так, как написано в Откр.13,17, где в следующем стихе дается определение числа зверя, числа человеческого – 666. А это – сумма, получаемая при сложении букв, составляющих фразу, «Нерон кесарь». Как бы этот стих не относился к последующему Католицизму, нет никакого сомнения в том, как он понимался преследуемыми верующими в первом столетии. Позже император Домициан требовал, чтобы ему поклонялись как Господу и как Богу, «Dominus et deus noster» (Suetonius, Domitiani Vita, 13.4). Иоанн пишет о том, как Фома называет Иисуса «Господь мой и Бог мой» – что, как раз, совершенно противоположное тому, что от него требовали власти (не смотря на то, что Домициан царствовал позже). Нельзя одновременно поклоняться и кесарю и Господу Иисусу, о чем и предупреждал ранее Христос. Домициан требовал, чтобы его называли Господом, а это было невозможно для Христианина. Похоже большая часть Откровения посвящена именно тому, как в первом веке верные отказывались поклоняться кесарю, отказываясь обожествлять Римскую империю, за что и подвергались гонениям (Откр.13,4; 14,9,11; 16,2; 19,20). «Во времена гонений при Нероне, быть Христианином означало то же самое, что быть преступником, и Христиане (в отличии от остальных религий) наказывались только потому, что они были Христианами» (Tacitus Annals 15.44.5; Pliny Letters 10.96.2-3). «Всё их преступление состояло в том, что они отказывались поклоняться любому богу, кроме их собственного, включая сюда и то, что греки назвали «атеизмом». Отказ приносить жертвы языческим богам и обожествлять императоров, воспринималось как прямая угроза отлаженным отношениям между людьми и богами» (J.L. Mays, Editor, Harper’s Bible Commentary, (New York: Harper and Row, 1988). И хотя в наше время противостояние между верующими и зверем не настолько жестко и серьезно, суть его остается прежней, а потому и должна нами остро ощущаться.

И все же, несмотря на всё это, люди крестились, а все историки в один голос утверждают, что Христианство, не понятно почему, завоевывало мир первого столетия. Почему? Я думаю, благодаря силе и влиянию проповедников, благодаря тому, что от них исходило, что истина Божия важнее всех учений. Нет никаких других свидетельств о том, что, кроме Петра и Павла, было много каких-то иных евангелистов. А значит, большинство обращенных принимали Христа от других верующих, от наших братьев! Ибо у них было то же самое Благовестие, что и у нас.

Некоторые из нас обращают многих, несмотря на очевидные трудности (например, обращение мусульманина, или же обращение бизнесмена материально нуждающейся матерью одиночкой с пятью малышами на руках). Другие никого не обращают. И это должно тревожить нас. Если бы под конец своего поприща я никого не обратил, это сильно бы меня обеспокоило. Что тогда я свидетельствовал миру сему? Какая соль была во мне, и была ли она вообще? Зачем я был в этом мире? Наш свет загорелся после крещения для того, чтобы мы светили другим, а не прятали его под сосудом. Являемся ли мы светом Христовым в этом мрачном мире, или же просто верными членами религиозной секты? Глядя на верующих первого столетия, мы не можем ссылаться на неудачную обстановку, или же прятаться за то, что «им не интересно наше благовестие». Конечно, не интересно, но до тех пор, пока они не познакомились с нами! Ясность и простота нашего свидетельства, наш облик, наше поведение должны вызывать интерес. Несмотря на то, принималось или не принималось свидетельство в первом столетии, оно неизменно достигало самого сокровенного в людях (Деян.2,37; 5,33; 7,54). Ибо они, сами того не сознавая, заставляли людей обращать на себя внимание, примечать себя (Деян.4,13).

Как часто вы, или я, разговариваем о кресте и воскресении друг с другом или же с людьми мира сего? Вместо этого мы предпочитаем больше говорить об археологических находках, или же о нашествии России на Израиль, или же просто о вчерашней погоде. А это говорит о том, что мы не думаем много о кресте и истине его. Подобно 12-ти мы предпочитаем менять тему разговора, как только речь начинает касаться креста. Хлебопреломление не должно быть единственным толчком думать о кресте. Крест всегда должен стоять перед нашим мысленным взором. Первые наши братья видели и знали Иисуса отверженного, всеми презираемого, усталого и изможденного от дорог и проповеди, оплеванного, окровавленного и постыдно обнаженного. Но после Его воскресения, Он стал для них другим – превознесенным одесную Бога, способным спасать других, готовым вернуться на землю. И они говорили об этом, ибо они знали Его. Мы также, благодаря Евангелию и вере, знаем Его. И это знание должно быть основой нашего свидетельства.

Уверенность Павла

В 1Тим.6,1 Павел говорит о том, что верующим рабам нужно вести себя перед неверующими своими господами так, чтобы из-за них не хулилось имя Божие. Отсюда следует, что раб должен был самим своим поведением благовествовать своему господину спасение, тем самым приводя его к вере. В Тит.2,5 он пишет то же самое, но о женах, чтобы они вели себя так, чтобы не порицалось слово Божие. Он считал, что все верующие являются благовестниками миру сему, если же благовестник ведет себя не достойно, то Благая Весть хулится и порицается окружающими его. В 1Кор.3,10-12 он убеждает своих читателей, что каждый из них должен обращать людей на прочном основании, чтобы не потерять их в день суда. Такая уверенность Павла говорит о том, как он хорошо думал о тех, кто по-настоящему был слаб в вере и много грешен. В Рим.6 он пишет так, как будто он полностью уверен, что все, читающие его Послание, крещены. Той же уверенностью был полон и Лука. Так о рассеянных «по разным местам» он пишет как об одной группе «рассеянных» для того, чтобы благовествовать слово (Деян.8,1,4; 11,19), чтобы резко «умножать» число учеников (Деян.6,1,7; 9, 31; 12,24), «умножать» так, как было обетовано Аврааму (Деян.7,17; Евр.6,14; 11,12). В каждом крещении он видел славное исполнение данного Аврааму обетования, даже несмотря на то, что позже из этого «множества» многие и отпали.

Жены

Причины, по которым одинаковое активное участие в благовестии принимали и мужчины и женщины, были одними и теми же. Из 1Кор.14,34, 1Тим.2,12 и ветхозаветных примеров ясно, что женщина не должна была учить братьев на собраниях экклесии. Но также ясно, что она могла учить, обладая даром пророчества. Если ей было запрещено учить в экклесии, то остается три возможности для использования ее дара.

-         Она могла учить других женщин, как то делали Елизавета и Мариам, наставляя жен Израилевых, используя дар пророчества (ср. с Тит.2,3,4). Так же известно, что в Греции обучение мальчиков и девочек было раздельное, а потому подобный обычай мог быть перенесен и в экклесии.

-         Учить детей в «Воскресных Школах».

-         Обучать неверующих, как это было в первых церквах. Так Еводия и Синтихия вместе с Павлом подвизались в благовествовании (Флп.4,2,3). Акила помогала Прискилле в обучении Аполлоса Евангелию (Деян.18,26). По крайней мере о шести сестрах в Рим.16 сказано, как о сотрудницах. Семь дочерей Филиппа были «пророчицами», несущими слово не крещеным братьям, а миру и другим сестрам.

Для многих, живших в те времена, благовествовавшая женщина была объектом анафемы. «От всеобщего обозрения у честной женщины должна храниться не только рука, но и голос, ибо она должна стыдиться быть услышанной… она может разговаривать либо со своим мужем, либо через него» (Plutarch, Advice to Bride and Groom 31-32). Совет же «учиться в безмолвии» был прямым вызовом женскому долгу верить в то, во что верил ее супруг, уделяя больше внимания домашнему хозяйству, нежели богословским вопросам. Так и одобрение Господом Марии, больше чем Марфы, шло в разрез обычаям и различиям по половому признаку тех времен. Вне всякого сомнения Христианки первого столетия были более свободны, нежели верующие женщины какой бы то ни было другой религии. Так и наши сестры не должны ограничивать себя лишь домашними обязанностями. В некоторых странах Африки и Азии существуют подобные обычаи, которые нашим сестрам надо преодолевать, самим неся миру Благую Весть, а не полагаться исключительно на братьев. Сестрам же, которые живут в Европе и Америке, нужно разрывать узы прогнившего безбожного феминизма, которыми их оплетает окружающее их общество.

Радость веры

Почти 70 раз в Новом Завете упоминается радость наших первых братьев, ибо, несмотря на их отступления, грехопадения, трудности жизни и гонения, их радость была и их же отличительной особенностью. Радость была и у обращенных и у обращающих (Деян.2,41,46; 3,8; 5,41; 8,8; 13,52; 15,3; 1Фес.1,6). Послание к недавно обращенным в Филиппах, хотя и написанное в узах, говорит о радости. Павел и Сила, заключенные в темницу, от радости пели. Братья радовались тогда, когда несли на себе бесчестие Христово (Деян.5,41). Павел ежедневно «хвалился» (радовался) крещенными Коринфянами (1Кор.15,31). Ту же самую радость можно увидеть и сегодня на лицах выходящих из вод крещения. Сеющий и жнущий радуются вместе (Ин.4,36). В Евр.3,6 об обладании истиной сказано как о нашей радости, как о нашей «хвале». Теряем радость (хвалу) – теряем веру.

Такие мысли дают пищу для строгого испытания самих себя, особенно тем, кто считает, что «подвизаться за веру» значит, уныло тащиться через всё зло мира сего, строго придерживаясь всего написанного в нашем «Положении о вере», грустно вздыхая о положении окружающих нас людей. Если наше сообщество не будет открыто повернуто к окружающему нас миру, не видать нам радости. Те члены наших экклесий, да и сами экклесии, которые не благовествуют миру, имеют поразительное от всех других отличие – отсутствие радости, характерной для жизни во Христе. Когда мы обращаем других, все сообщество оживает духовно. Экклесия должна быть растущей семьей. Когда Апостолы были отпущены из синедриона, «они пришли к своим» (Деян.4,23). Каждое крещение было и остается – рождением нового члена нашей семьи. Радушный прием путешествующих, как и желание прибывших в чужой город увидеть братьев – естественное и радостное положение вещей (Деян.21,7,17; 27,3; 28,14; 3Ин.5). Их представление о географии вселенной того времени было связано с живущими там и сям братьями – примерно так же, как для меня вся огромная страна Бразилия сводится лишь к одному городку в Амазонии, где живет наш брат Христадельфианин. Тогда обращались целыми домами (Деян.10,2; 16,34; 18,8; Кол.3,15), где и происходили собрания первых Христиан. Так и в наши дни наше сообщество зависит от истины Божией и от места ее в семейной жизни. Хотя я и несведущ в семейных вопросах, но мне кажется, что основой прочной семьи могло бы стать ежедневное чтение Библии по нашему «Спутнику».

Разделение дома

К сожалению не всё было хорошо в церкви первого столетия, и что самое печальное, проблемы возникали не снаружи, не от гонений, а изнутри, разрушив то, что было вначале так чудесно устроено. В изучении «Протестантов» брат Алан Эйр приходит к тому же выводу: те, кто в различные времена истории вновь находили истину, в скором времени сталкивались с теми же проблемами, что и ранняя церковь. После 150 лет существования Христадельфиан не стоит ли и нам, если пришествие Господа задержится, ожидать тех же бед? Одной из главных тем Деяний является повествование о том, как правильное и хорошее начало продолжилось раздором в теле верующих. В Посланиях Павла неоднократно затрагивается та же самая проблема. Верующие из Иудеев, составлявшие Иерусалимскую экклесию, тянулись обратно к закону Моисееву. Они никак не могли принять того, что спасены будут и верующие из язычников и считали себя за одну из сект Иудаизма. Таких называли «обрезанными» (Деян.11,2), а их учение «фарисейской ересью» (Деян.15,5). Господь предупреждал, что настоящих верующих в Него будут изгонять из синагог и преследовать Иудеи так же, как они гнали и преследовали Его. Те же братия настолько срослись с Иудаизмом, что этого не случилось.

Другая крайность – тогда были и такие крещеные язычники, которые продолжали жить в развращенном мире, поклоняться идолам, напиваться и ходить к храмовым блудницам. Печально, но они поступая так, считали, что благодать Божия позволяет им жить так. На тот же манер, они позволяли себе увлекаться и философиями других религий. Между этими крайностями металось большинство остальных верующих. Для законников «благодать» было неприличным словом. В своей гордыне они похвалялись своими добрыми делами, отстраняясь от любого слабого, по их мнению, в вере. «Освобожденные» же Христом, впадали в другую крайность, почитая всё и вся тщетою, ибо, как они думали, крещение позволяло им жить в мире так, как им вздумается.

Право, лево, середина

Я примечаю, что в новом Израиле пребывают все те же крайности. Наше сообщество любит разделять экклесии и членов экклесий на склонных к тому или иному экстремизму. Хотя каждый из нас говорит, что общается со всеми братьями и сестрами на равных, однако бывают случаи, когда, например, в одном и том же месте одновременно устраиваются две Библейских Школы, одна для «консерваторов», другая для «либералов». Я хочу сказать, что каждый из нас склонен к той или иной крайности мышления и образа жизни, свысока поглядывая на тех, кто уже свалился в ту или иную сторону. Такая склонность присуща не только каждому в отдельности, но и группам. Так о чем-то мы можем судить очень мягко (напр., в отношении к разводу), тогда как в другом случае (напр., в отношении к алкоголикам) – слишком строго. Наше отношение к этому может меняться со временем, а также в зависимости от того, с кем мы общаемся. В небольших группах недавно уверовавших такие вещи особенно заметны. Какая-нибудь сестра, положим, все время говорит об отлучении кого-нибудь от церкви, о слабости в вере и о том, что нам нужно с этим делать. Тогда как брат, с сигаретой между пальцами, толкует о благодати и о нашим всепрощении. За одно под обсуждение также, например, попадает и одежда сестры. «Нам нужно установить правило, по которому в такой короткой юбке было бы нельзя приходить на собрание Христадельфиан», - отчеканивает сестра. «Ну, это уж слишком. Лучше видеть всех сестер, чем не видеть их вообще. Надо быть терпимее и спокойно объяснить ей всё, милуя ее», - отвечает брат, при этом не предпринимая ничего, что бы могло хоть как-то разрешить проблему. Заканчивается всё это тем, что им становится неприятно видеть друг друга. Вот почему есть такие города в Африке, Европе и Азии, где живут всего-навсего два-три Христадельфианина, не встречающиеся друг с другом. Увы, это настолько широко распространено, что приходится писать об этом. Однако то же самое касается и городов Англии, Северной Америки и Австралии, где существуют две-три экклесии, которые почти не общаются между собой. И это постыднее всего, ибо здесь Христадельфиане существуют более 120 лет. Наше же ни с чем несравнимое единение, о котором пред крестом размышлял Господь, должно обращать к Нему мир!

Приверженцы закона «учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись» (Деян.15,1). И те же самые слова повторяет Павел во время шторма: «Если они не останутся на корабле, то вы не можете спастись» (Деян.27,31). И здесь видится нечто общее с Лукой. Законники учили, что ради своего будущего спасения нужно отделиться от некоторых верующих, тогда как Павел призывал оставаться всем вместе, вне зависимости от положения, в котором мы можем оказаться. Время шло, и пропасть между Иудеями и язычниками, между правым и левым крылом, между законниками и вольнодумцами в первом столетии, увеличивалась. Противостояние становилось жестче. Но победителя не было. Верующие от Иудеев вернулись к закону, забыв о спасительной благодати Иисуса. Язычники все больше смешивались с мирскими философиями, забывая про Иудейские корни Христианства, приходя к таким богохульным учениям, как Троица, которых никто, из более менее знакомых с Иудейскими понятиями об Отце и Сыне, никак не мог принять. И так вера была утеряна до тех пор, пока она не ожила в тех, кто принял Христианство как «надежду Израилеву». И сейчас то же самое происходит с нами. В тех городах, в которых Христадельфиане не хотят примириться друг с другом, однажды может статься, вообще не будет Христадельфиан. Ради любви, братия, ради Господа и креста Его, «примиритесь»! Не оставляйте друг друга. Постарайтесь посмотреть на себя со стороны, чтобы понять к какой крайности вы склоняетесь, на право, или на лево. Так много Посланий в Новом Завете написаны как раз для того, чтобы соединить эти две полярности. Нам надо читать эти Послания, как наставление и назидание для самих себя. Нам нужно не только знать, но и жить с тем, что есть только один Господь, одна вера и одно крещение (Еф.4,5).

Грязная политика

В нашем сообществе противостояние между правым крылом и левым проявляется различными путями. Между Иудеями, говорящими по-гречески, и Иудеями, говорящими по-еврейски, разногласия начались из-за оплаты (Деян.6). С самого начала ортодоксально настроенные верующие не желали делиться потребным с более либерально настроенными членами экклесии. За регулировку этого недоразумения взялся Стефан, после чего описывается его убийство, которое, как кажется, было подстроено в синагоге Иудейскими Христианами. И это понятно, ибо дело касалось больших денег. Ведь Иудеи платили 10% или 20% в храмовую сокровищницу, а поскольку этот обычай мог перейти и в экклесию с тысячами крестящихся (плюс продажа имений), то возникла борьба за то, кто будет контролировать всё это. Очень может быть, что и ссора между Павлом и Марком возникла именно на этой почве, после крещения первого верующего на Кипре, Сергия Павла, когда Иоанн Марк вернулся в Иерусалимскую экклесию. Нужно также помнить, что Христианство тогда было новой, не официальной религией в Римской империи, предметом, постоянно возрастающих гонений и притеснений. Иудаизм был известен Риму. А потому было намного легче оставаться под прикрытием синагог, не признавая крайних требований Господа Иисуса, исповедуя Его лишь на словах, но не на деле. Иерусалимская экклесия полагала, что она имеет право на главенство среди прочих экклесий, ибо центр Иудаизма находился в Иерусалимском храме. Они посылали братий в Антиохию, чтобы узнать, что там происходит, ибо слышали о крещении верующих язычников! И они же призывали к ответу бедного Петра, чтобы тот объяснил им, как это он мог есть вместе с язычником Корнилием? Позже они же посылали еще раз в Антиохию, чтобы припугнуть братьев Иудеев, чтобы те не преломляли хлеб с уверовшими из язычников. Такие возмутители приходили в Коринф с рекомендательными письмами (2Кор.3,1 ср. с 2Кор.4,2; 5,12; 6,4; 10,12,18; 12,11), которые, скорее всего, были из Иерусалима, ибо известно, что такое правило было распространено среди синагог, по образу которых существовали первые экклесии. И такие письма писались Иерусалимскими раввинами. Вспомните о тех письмах, которыми запасся Савл, чтобы преследовать Христиан Дамаска. Их политика в этом вопросе была жестка и агрессивна настолько, что, при крещении Корнилия, почти заставила Петра забыть все то, чему он был научен от Господа, ибо, когда пришли их представители, он, от страха перед ними, даже перестал преломлять хлеб с язычниками. Иаков, главный в Иерусалимской экклесии, призвал Петра и Иоанна, чтобы им всем вместе разрешить Павлу проповедовать язычникам, а самим – Иудеям (Гал.2,9), что противоречило тому, что заповедал Павлу Господь (Деян.9,15), благовествовать не только язычникам, но и Израильтянам. Однако Павел не придал особого значения их «соглашению», ибо он всегда прежде всего стремился благовествовать своим, Иудеям, а уж потом язычникам. И делал он это до самого конца, на чем заканчиваются описания Деяний Апостольских. И хотя он согласился с постановлением Деян.15, он никогда не упоминал о нем ни в своих речах, ни в Посланиях. Позже, когда он писал о пище и об отношении язычников и подзаконных к этому, видно, что он на самом деле не был согласен с тем постановлением. Возможно, что со временем его духовного роста, он все больше и больше приходил к выводу, что нужно выступать против законников, даже если это грозило разрушить мирное сосуществование в экклесии.

Иаков (не обязательно Иаков, написавший Послание), похоже действовал очень «дипломатично». Он послал своих друзей оказать давление на Петра, чтобы тот не преломлял хлеб с язычниками в Антиохии (Гал.2,12), после чего в Иерусалиме был созван собор для обсуждения возникшего вопроса. Никакого «долгого рассуждения» о принятии язычников не было бы, если бы вспомнили слова Иисуса. Но Иаков встал и сказал, что он никого и никогда не посылал с тем, чтобы приказывать язычникам обрезываться и соблюдать закон Моисеев, ибо для них достаточно соблюдать только некоторые уставы из закона, такие как воздержание от крови и блуда. А это противоречило вдохновенному учению Павла о конце закона. В Гал.2,12 написано, что Иаков посылал братий в Антиохию, чтобы утвердить там закон Моисеев! Позже они похвалялись тысячами уверовших Иудеев, которые все был «ревнители закона», прося Павла, чтобы тот перед ними показал и себя таким же (Деян.21,19-24). За одно надо заметить, насколько всё это было больно Павлу, который, рискуя оборвать хорошие отношения с такими, как верующие в Коринфе, собрал для Иерусалимской экклесии помощь и привез ее с собой. Он смиренно согласился с их предложением, хотя и писал Колоссянам и всем прочим о тщетности обрезания и соблюдения закона, которые на самом деле были отрицанием веры в Иисуса.

Очень трудно связать вместе то, как Павел повиновался их желаниям вопреки своим самым главным принципам. И Лука, и Послание Галатам убедительно говорят о том, что на этом Иерусалимском соборе были решены все проблемы, хотя на самом деле всё осталось, как и было – верующие из язычников, как почитались, так и остались почитаться верующим второго сорта. Об их крещении рассказывается, что оно принималось с большой радостью, даже несмотря на «долгие рассуждения». Да и во всех Деяниях не сильно заметно духа несогласия и борьбы против отступлений, которым пропитаны Послания. Павел не протестует против постановления, чтобы ему не ходить к его братьям Иудеям – он молча делает свое дело, проповедуя им. Иерусалимская экклесия поручила Варнаве не ходить дальше Антиохии, он же, не споря с ними, пошел в Тарс, взял оттуда Павла и пришел вместе с ним в Антиохию (Деян.11,22,25).

Нам нужно уважать только тех, кто заслуживает уважения, ибо каждый из нас является рабом Господа, Который умер за нас, а значит нам нужно слушаться прежде всего Его и свою совесть. Главное, оставаться в здравом учении, находясь между притягивающими нас крайностями, и особенно тогда, когда мы говорим или пишем о подобных проблемах. Нам нужно продолжать нести Благовест, несмотря ни на какие неурядицы, возникающие среди уже крещенных братий и сестер.

Распродажа

В Деян.8,1 говорится о том, что почти вся Иерусалимская экклесия была рассеяна, однако то, о чем мы читаем в Деян.21,20 заставляет предположить, что тысячи крещенных к тому времени, чтобы избежать гонений, возвратились обратно в свои синагоги, к храму, обосновав еще одну секту от Иудаизма, возможно, платя десятину и сборы храму, а не экклесии. Эти «тысячи», о которых говорится в Деня.21, были обращены, главным образом, во время гонений, начавшихся после убийства Стефана. Первоначальная Иерусалимская экклесия (Деян. 11,19,20) проповедовала и язычникам, что позже не было поддержано членами ее. Так в Деян.11,22 говорится, что Иерусалимская экклесия послала своих представителей, чтобы узнать, что делается среди народов. Чтобы избежать дальнейших гонений, Иерусалимская экклесия объединила свою судьбу с храмом и ортодоксальным Иудаизмом. Потом Павел обращался к Иерусалимской экклесии словами, записанными в Послании к Евреям, в котором он сожалеет об их конечном предпочтении Моисея Христу, о том, что несмотря на все потери (во время первых гонений), они потеряли настоящую веру во Христа. Да уже одно то, что они тогда не были рассеяны говорит о том, что они вернулись в храмовой системе. Им нужно было хранить веру, содержа ее в той радости, которую они первоначально получили и не скатываться к жестокосердию, к осуждению и «делам». Однако они ничего не хотели об этом слышать. Они оказались в положении Галатов, которых Павел предупреждал, что все их горести и печали оказались напрасными из-за их возвращения к делам закона (Гал.3,4). Совсем не случайно, что в Гал.4,25 описывается разница между двумя Иерусалимами – возможно, намек на Иерусалимскую экклесию, вернувшуюся в узы закона и духовный Иерусалим. И здесь же Павел заходит настолько далеко, что требует «изгнать» закон из настоящей, из истинной экклесии (Гал.4,30). Обрезание могло избавить от гонений в Галатии (Гал.6,12), благодаря тем «лжебратиям», которые проникли в экклесию (Гал.2,4), и которые были наверняка виновны в смерти многих апостолов и пророков первого столетия. Возможно, что обрезанные в экклесии имели прочные связи с Римскими и Иудейскими властями, которые все подпадали под одно наименование «сатаны». Это также объясняет почему Павел использовал судейскую терминологию для описания раздирающих экклесию Коринфа конфликтов: «Вот мое защищение (чисто судейский термин) против осуждающих (то же самое) Меня» (1Кор.9,3). Лжеучителя предстояли на судах, говоря от имени Павла, передергивая всё то, чему он учил. В Откр.17 и 18 говорится о «Вавилоне», о той структуре, которая была виновна в смерти святых. Как бы не истолковывали эти места, они неизбежно связаны с множеством мест Ветхого Завета, где говорится о Иерусалиме, Иудеях и храме, ставшими духовным Вавилоном⁽⁴⁾. Лично я предполагаю, что именно Иерусалимская экклесия, связанная с Римскими и Иудейскими властями, была первопричиной гонений первой церкви и что именно она в первом столетии называлась «Вавилоном».

В экклесиях не должны были существовать те, кто называл себя «обрезанными» (верующими в обрезание), принадлежащих к «фарисейской ереси», а также «представителей Назорейской ереси». Иерусалимской экклесии совсем не следовало стремиться нравиться всем. И совсем не сложно увидеть то, где они были не правы. Ведь мы и сами легко составляем группировки в экклесии, обозначая свои разномыслия, как о том было сказано в Деян.15, принимая более жесткий курс (как о том написано о решении Иерусалимской экклесии по отношению к язычникам в Гал.2,9), и более мягкий, дабы избежать неприятностей (Деян.21). В принципе, мы должники перед всеми. Мы смотрим на наших более зрелых братьев тех времен, которые обсуждали, нужно было им, или нет, преломлять хлеб с язычниками, которые «долго рассуждали» о том нужно, или не нужно обрезываться… вопросы, на которые мы легко даем ответы, ссылаясь на множество высказываний Господа Иисуса и цитат из Ветхого Завета, не думая о том, что у них были веские причины для недопонимания таких простых истин. А ведь то же самое может происходить и с нами. Мы точно так же можем не замечать основополагающего учения, если не прилагаем усилий, чтобы видеть себя со стороны, вне связи с нашим миром и нашими временами, которые так ослепляют нас. Например, живя в мире, наполненном порнографии, мата, лжи, измен, неверности, заботами о собственном благосостоянии, в мире, в котором всем всегда всего мало, и где всё это почитается нормой поведения, мы можем запросто и сами «долго рассуждать» о том, можно ли и нам поступать так же, или нет, несмотря на то, что в Библии все ясно и подробно сказано о том, как нужно жить народу Господню.

Примечания

(1)     David Bosch, Transforming Mission (New York: Orbis, 1991)

(2)     Philip Yancey, The Jesus I Never Knew (London: Marshall Pickering, 1995) p. 246

(3)     John Stott, The Cross Of Christ (Downers Grove, IL: I.V.P., 1986).

(4)     Последующее, в основном, взято у H.A. Whittaker, Revelation: A Biblical Approach (SC, USA: The Honest Truth, 1976).