Глава 14: Вместе мы устоим, разделившись – падем

Крещение в Тело Господне было только началом пути. Мы сразу же начинаем ощущать себя не только соединенными с Ним, но и со всеми остальными членами Тела. Но мы также, через какое-то время, начинаем видеть большую разницу между членами. И это «открытие» оказывает на нас такое впечатление, что может легко разорвать связь с теми, с кем, действительно, стоит поддерживать отношения. Возможно, что мы не до конца понимаем важность нашего единения? Того, что нам необходимо быть Одним Телом? Но нам необходимо приспосабливаться друг к другу, сживаться с нашими братьями и сестрами. Если мы стараемся избегать встреч друг с другом, то мы тем самым отрекаемся от Христа, ибо Он состоит из Его братьев и сестер. Он не говорил, что Он – ствол, а мы – ветви. Он сказал, что «Я есмь лоза, а вы ветви». Мы – это Он, Тело Его. Наше отношение к нашим братьям и сестрам – это наше отношение к Нему. Мы не можем говорить о нашей любви к Богу, если не любим брата своего. И это настолько ясно, насколько и истинно.

Если честно, то нам всем нужно приложить большие усилия ради нашего единения. Наше сообщество разделено, разрываемо на части так, как не должно быть. От Америки до Австралии, включая Индию и Зимбабве, происходят исключения от «общения», отказ совершать хлебопреломление с кем-то. В некоторых экклесиях происходят разделения между мужской половиной и женской! Между богатыми и бедными! И это происходит по всему миру!!! Часто совсем открыто демонстрируется неприятие чисто по этническим причинам! И, конечно же, на уровне индивидуального общения. И ведь всем известно, что дом, разделившийся сам в себе, падет, даже если живущие в этом доме «строго придерживаются Истины». Не стоит надеяться, что старейшины нашего сообщества каким-то образом разрешат эту проблему, или она как-нибудь разрешится сама самой, ибо от каждого из нас зависит разрешение этой задачи, ибо каждому из нас нужно понять и принять необходимость единения в братстве, заботясь о нем, молясь о нем, встречаясь с членами его, сообщаясь через письма, думая о них. Мы призваны преодолевать между собой чисто человеческие преграды. Именно по этой причине Господь призывает совершенно разных людей на Балканах: албанцев и сербов, хорватов и македонцев… (вместо, скажем, 20 сербов из Белграда). По той же причине в одном и том же городе призываются молодой и старый, мужчина и женщина (а не двое мужчин, или двое женщин). И делается это не для «пущего эффекта», а как раз для того, чтобы слава Божия и Господа нашего была видима в единстве Духа, несмотря ни на какие человеческие препоны. Он умер для того, чтобы собрать во едино весь рассеянный народ Божий. Он умер ради единения нашего, которое должно бы обращать весь мир. А потому нами должны руководить крест и причастие к нему, наше спасение через него.

 

Социология

Эта проблема близко касалась наших братьев первого столетия. Раб и господин, мужчина и женщина, Иудей и язычник собранные все вместе… это было не возможно представить, с социальной точки зрения тех времен. Историки никак не могут объяснить причин такого быстрого распространения Христианства в первом веке! У нас же есть на то объяснение Самого Господа, которое Он оставил нам незадолго до Своей смерти, ибо, как написано в Ин.17, смерть Его должна была объединить Его народ так, что одно это единение должно было обратить весь мир к Нему! Сообщество первого столетия строилось на основе социологии домостроительства. Глава дома, в то время, был непререкаемым авторитетом, за которым следовали все члены его. В том числе и в религиозных вопросах. Для рабов непослушание хозяину дома грозило смертью. А ведь Христианское призвание всегда отличалось индивидуальностью, которое в те времена было призванием в неслыханную до сих пор религию. Впрочем и религия была тогда чем-то, равносильно хобби. Философы обнадеживали только тех, кто мог почитаться чистым. Религии тех времен не могли служить утешением ни уставшим от жизни, ни обремененным грехами. А потому Христианство воспринималось либо как хобби, либо как то единственное, ради чего стоило жить. Все так же, как и сейчас! Говоря по-человечески, призвание Христово не давало никаких привилегий в жизни, как оно не дает их и сейчас. Ибо каждому, уверовавшему в Него, надо оставить все привязанности в этом мире, будь то к отцу, к матери, к детям, ради одного – ради связи с Ним и с Его экклесией. Это непривычно, и… необходимо! Ибо в экклесии, по всему миру, можно найти в сто раз больше, скажем, отцов. А из этого следует, что единение просто должно существовать. Люди оставляли всё, всех своих родственников, а потому искали родственных чувств между собой. Их полное отделение от мира сего вело к прочным связям между собой в экклесию. И Павел неоднократно повторяет мысль, что спасение – дело общее, которое не может быть достигнуто каждым в отдельности.

Когда Римляне начали преследовать первую церковь, гонению подвергались, в первую очередь, главы домов, тогда как основная масса остальных Христиан оставалась ненаказанной. Возможно, это происходило из-за того, что в любой языческой вере было достаточно убрать макушку, главу, как остальное тело гибло уже само собой. И это объясняет некоторые Библейские загадки. Например, почему благоговейные мужи могли спокойно погребать Стефана, сами оставаясь при этом не тронутыми. Или же почему в Иерусалиме могли остаться Апостолы (почитавшиеся за некнижных, необразованных рыбаков), тогда как всем остальным святым пришлось спасаться бегством от гонений (священники, принявшие веру Христову). И Христианство распространялось все дальше и дальше. Вера простых людей не зависела от веры их начальников… А если организованность и лидеры Христадельфиан исчезнут, останется ли само Христадельфианство? Ранняя церковь осталась. Нам нужно быть очень осторожными, чтобы наша организованность и система старшинства не подавляла личные устремления проповедовать и личное стремление к общению с людьми. Христианство первого столетия было массовым движением, распространявшимся от одного человека к другому. Точно таким же образом не мешало бы благовествовать и нам… И эффект от такого проповедования был бы наверняка больше, чем от многочисленных собраний и кампаний (против которых я тоже ничего не имею).

Рассказывается об обращении и крещении целых «домов»: Корнилия, Лидии, тюремщика в Филиппах, Стефана (1Кор.1,16) и Криспа (Деян.18,8). А из этого вытекает, что верующие тех времен «встречались домами» (Деян.1,13; 2,46; 5,42; 12,12;Рим.16,4,5,14,15,23; 1Кор.16,19; Кол.4,15; Фил.1). Именно по этой причине археологи не могут найти никаких останков Христианских сооружений тех времен, ибо они собирались тогда в больших горницах богатых и больших домов. Раскопки одного из археологов, привели его в выводу, что в таких «горницах», как правило, собиралось около 30 человек (примерное количество Христадельфианской экклесии наших дней)⁽¹⁾. Негласным законом того времени было то, что в религиозных вопросах все члены дома следовали за главой его. По законам того мира обращение главы дома означало обращение и всех остальных членов этого дома. Призвание же Христиан было слишком личностным. А это значит, что, когда мы читаем об обращении целых домов, нам нужно понимать, что главам этих домов нужно было избежать искушения быстрого и разового обращения всех членов своего дома, дабы все они слепо следовали за ним. Он должен был благовествовать им! А удача благовестия зависела от самого главы дома. То же самое относится и к нам сегодняшним. Может произойти и так, что какая-нибудь небольшая церковь решит обратиться к поискам Истины. Тогда некоторые члены ее последуют за «старейшинами» и большинством. Особенно это касается, когда речь заходит о женах и детях, которые, подражая своим мужьям и отцам, слепо следуют по их стопам «в истине». Ни родители, ни мужья, никакие другие родственники не могут спасти никого, кроме самих себя. Обращение к Богу и Господу было, и должно оставаться, исключительно личностным. Христадельфиане в 3-м, или в 4-м поколении не могут быть спасены одним крещением, ибо необходимо еще и обращение. Не должно быть слепого следования вере отцов. Также нужно не забывать о том, что наша вера была верой первого столетия. Женщины и рабы принимали ее просто потому, что это было их долгом. В то время из-за веры одного главы дома образовывались целые религии (напр., Митраизм). И здесь, опять-таки, настоящее Христианство выходит из ряда вон всего и вся. Женщины и рабы в нем занимали такое высокое положение, что оно само напрашивалось на осмеяние.

Повторюсь. Было обычным делом, что глава дома был тем, на кого в религиозных вопросах смотрел и следовал весь дом. Для настоящих же Христиан, такой обычай не был необходимостью, ибо Господь учил, что даже раб может стать во главе дома и судить маловажные дела (1Кор.6,4). Павел говорил, что старейшины (пресвитеры) церкви должны избираться в зависимости от их духовных качеств. И мы можем очень легко упустить главное в его учении. Как много случаев, когда во главе экклесии (особенно в Африке и Азии) становится тот, кто богаче остальных, или речистее, или же образованнее, что почти каждым воспринимается как должное. А ведь этого не должно быть! Повсеместно за старейшин принимаются те, кто способен с кафедры произносить красивые слова. Нам срочно нужно выискивать настоящее смирение и духовность, ибо, как мне кажется, в нашем сообществе больше стали цениться ораторские способности, чем истинная духовность.

 

Один Господь, один Учитель

С другой стороны, из Нового Завета видно, что было много рабов, обращавших своих хозяев, которые, вероятнее всего, уже имели иную веру. На эти места указывают, как на те, где Библия не может быть права. А это, конечно же, не так. Мы просто знаем и верим, что людьми двигала великая сила Благовестия, единая надежда на Царство, соединенная с естеством Христовым, заставлявшая их рисковать всем, даже жизнью и репутацией, и все ради того, чтобы обратить хотя бы одного настоящего верующего. Прежде всего они, вероятно, искали отношений с домами, в которых происходили собрания экклесий, ибо нам вменено в обязанность быть всем вместе, чего бы это ни стоило. Для нас это может стоить тратой времени и средств на дорогу, различных неудобств в отношении с теми, которые сильно отличаются от нас самих. Для тех же, первых, это стоило крупных неприятностей, когда, например, раб уходил на собрание от хозяина, купившего его. Чтобы провести какое-то время в другом доме примерно 1 час в неделю, он рисковал для этого, возможно, жизнью. Ибо господа имели право убить своего раба за любую провинность. К тому же Христианство всегда было и остается особенной религией. Мы не можем поклоняться какому-нибудь еще Господу или Учителю. Мы не можем служить сразу двум господам. У нас один Господь – Иисус Христос. А потому для раба, признавшего Его своим Господином, плата за это признание была очень высока. Но в тех, первых Христианах, была такая сила благовестия, которая, несмотря ни на что, вопреки всем человеческим логикам, обращала и обращала все новых членов Тела Христова. Многие становились глупцами ради Христа, ради общения со своими братьями и сестрами принимали над собой Его господство. Можно много и долго представлять себе, как верующие братья и сестры тех времен собирались на встречи для хлебопреломления, отказываясь служить на это время своему неверующему господину, ради одного настоящего Господа, ради Которого они были готовы пожертвовать всем…

 

«Бедные мира сего»

Сам Господь говорил о том, что Благовестие было большей частью для бедных. Так же и Павел, писав о экклесии Коринфа, констатировал, что в ней большинство призванных были бедняками (1Кор.1,26-28). «Христианство в своем начале было, несомненно, движением отверженных классов… Христианские собрания первоначально образовывались из пролетариата и были почти полностью пролетарской организацией»⁽²⁾. Так же замечено, что Новый Завет, в отличии от другой греческой литературы тех времен, написан на очень простом и грубом греческом языке⁽³⁾. Павел писал о бедности македонской экклесии, как о всем хорошо известном факте (2Кор.8,1,2). Даже если они не все были рабами, они зависели от своих нанимателей, дававшим им средства к существованию. Ремесленники должно быть входили в гильдии, в которых, как правило, поклонялись языческим богам, идолам, что было запрещено Христианам. Рабам же вообще запрещалось верить во что-то отличное от того, во что верил его господин. Все было против распространения Истины среди бедных первого столетия. И все же Истина росла и крепла, переходя из одного города Римской империи в другой. Нет никаких сомнений в том, что это происходило лишь благодаря духовным усилиям верующих первого столетия, а не каким-то благоприятным социальным условиям. И все же это было и остается настоящим чудом первого столетия.

Бедные Африки, Европы, Азии и Америки, для которых истина так не удобна, которым так подходит все смягчающая и успокаивающая лжерелигия, не только всеми руками и ногами хватаются за неудобную для них правду, но еще и разносят ее всем и вся. Настоящая бедность невыносима и ужасна. Чем кормить детей? Чем платить за квартиру? Во что одеть быстро растущих детишек? Как жить в комнате без окон, да еще и при – 30 градусном морозе? Все это невыносимо и страшно уводит от духовных вещей. Однако и это преодолевается силой настоящего благовестия самыми простыми мужчинами и женщинами. Впрочем и Западных братьев и сестер касаются и уводят от истины вещи мира сего и они нуждаются в ежедневной встряске, дабы обратиться к силе истины, как то произошло примерно 120 лет назад.

Нужно также заметить, что о приходе к Истине богатых также говорится и в Новом Завете. Говорится и о их общении с бедными. Посмотрим на экклесию в Филиппах. Богатая дама из Лидии, бездомная девочка рабыня, средняя прослойка, уважаемый темничный страж, плюс рабы его и дома Лидии. В том древнем мире не было другого места, кроме экклесии, где бы все эти люди могли объединиться вместе. Да и сам Павел не был бедным человеком. «Быть гражданином Тарса, означало иметь состояние ценою, по крайней сере, в 500 драхм»⁽⁴⁾. О нем думали, что он достаточно богат, чтобы от него можно было получить выкуп (Деян.24,26). Вот еще несколько обращенных: проконсул Кипра (Деян.13,12), Лидия, Иасон, который был настолько богат, что мог удостоверить Павла от лица знатных женщин (Деян.17,4,9), почетные женщины Верии (Деян.17,12), греки Дионисий и Дамарь (Деян.17,16-34), Крисп начальник синагоги в Коринфе (ср. Деян.18,8 с 1Кор.1,14), Ераст, городской казнохранитель (Рим.16,23). Эти несколько богатых людей связали себя с великим множеством бедных и рабов, которые, как и они, пришли к Христу. Это было уникальное сообщество. Список имен верующих в Рим.16 дан не напрасно, ибо из него видно, как все слои общества встретились вместе в одной Римской экклесии. Не в пример Иудейскому обычаю тех времен, женщины не только приветствуются в Послании, но и называются поименно. Некоторые имена типичны для рабов: Флегонт, Ермия, Филолог. Тогда как тогда в письмах было принято перечислять лишь самых почтенных членов того дома, которому писалось письмо. Приветствия передавались от двух Коринфян: «Приветствует вас Ераст, городской казнохранитель, и брат Кварт» (Рим.16,23). Нарочитая близость имен? Богатый Ераст и никому неизвестный (раб?), но все же «брат», Кварт.

 

Мы и они

Само собой, что для первых верующих такое сообщество не было легким делом. Это не для слабых. Так в Коринфе богатые пышно проводили хлебопреломление Христов, тогда как бедные оставались голодны. Возможно, что бедные отвечали на это своим даром говорения языками, показывая свои способности, например, говоря по-японски, когда их никто об этом не просил. Однако, несмотря на все огрехи ранней церкви, быстрое распространение Христианства говорит о том, что единение верующих тех времен было достаточно прочным и мощным, чтобы охватить своим свидетельством весь мир, как то и было предсказано Господом. То же самое касается и нас. Мы разделены. Объединение между нами кажется невозможным. Мы состоим из совершенно противоположных по своим характерам членов, разных и широко рассеянных этнических групп, да и ленивы мы для примирения. Нам, Христадельфианам, надо бы спрятать свои лица от стыда за слабость нашего сообщества. И все-таки, для большинства из нас, Господь не напрасно умер. Его крест, Его воскресение и жизнь вечная вдохновляют к жизни в любви, единстве и благовестии. Даже, несмотря на то, что мы так далеки до идеала во всем этом.

Одна из причин, по которой нам так трудно соблюдать единство, убеждение в том, что мы обладаем истиной в основных вопросах Евангелия, выискивая в Библии все больше и больше подтверждений этому, готовые подогнать под нее все, что угодно. Ради все той же «истины» мы готовы прибегать к силлогизмам, например, к таким, как этот: Библия – истина, а этому, полагаю, учит Библия, а значит и это – истина, а потому, если ты со мной не согласен, то значит ты не веришь ни истине, ни Библии. Мы легко соглашаемся с тем, что если мы терпимо относимся к тем, кто в главных вопросах не думает так же, как и мы, то мы впадаем в отступление от Истины Божией. И почему-то в таких делах совершенно забываем о совете Павла: «Немощного в вере принимайте без споров о мнениях». Т.е. не обсуждая слабых мест его веры, не возвращаясь к больной теме. Оставить все так, как есть. Однако доходит до того, что само хлебопреломление с теми, кого мы считаем не так живущими и не так толкующими Библию, причисляют за знак согласия с неверным толкованием и жизнью по этим неверным толкованиям. Основные учения, такие, например, как изложенные в «Положении о вере», являются единственной основой нашего общения. Отличное толкование пророчества, отличные личные качества, из-за которых люди одеваются по-разному и по-разному проводят собрания и многие другие подобные разности, созданы лишь для того, чтобы мы могли преодолевать их. Они призывают нас к долготерпению. Такие консерваторы, как я, должны принимать это как, данную нам благодать, для оказания милости отличным от нас. И наоборот! Не принятие этого породило среди некоторых наших братий учение о «вине через общение», которая, как они говорят, переходит от одного к другому через совершение хлебопреломление. Мысль совершенно чуждая Библии, ибо каждый из нас умирает за свои грехи, а не брата.

Ну, а если нет «вины через общения», то нам и не нужно слишком сильно ломать голову по поводу того, с кем нам преломлять хлеб в Теле Христовом. Когда же нужно определить, что есть Тело Христово, то у нас есть на то четкие Библейские определения. Мы крещены в Тело Его, а потому любой некрещеный – вне Тела. Истинность же крещения определяется истинностью «одной веры», которая четко определена Христадельфианским учением о Едином (а не триедином) Боге Отце, об одном Господе Иисусе, об одной надежде Израилевой, о Царстве на земле, обо всех обетованиях, данных Аврааму и Давиду, о диаволе, о смертности человека, о крещении через погружение и проч. (Еф.4,4-6).

Мы уже упоминали, что о великой заповеди благовествовать по всему миру, сказано и в Евангелии от Иоанна, но сказано более духовным языком. Благодаря единству верующих, весь мир должен знать Евангелие (Ин.17,18,21,23). А потому ныне возникает положение, по которому из единства Христадельфиан, разделенных этническими, социальными и географическими барьерами, мир может получить от нас то же самое свидетельство, что и в первом веке. Господь обещал Своим, что настанет время, когда «будет одно стадо» (Ин.10,16), когда Его ученики «будут совершены воедино, и да познает мир» это (Ин.17,23). Господь искренне надеялся, что это произойдет уже в первом столетии, ибо в Еф.3,9 Павел говорит, что единение Иудеев с язычниками открывает всем благовестие. Это призыв Павла к единству в Ефесе, которое, как он знал, будет свидетельствовать миру, во исполнение заповеди Господа благовествовать всему миру (Ин.17,21-23). Но, увы, Иудеи и язычники уже в первом веке пошли разными путями, после чего, возможно, повсеместное обращение мира, постепенно прекратилось. И нам стоит извлечь из этого урок, ибо в наши дни к Богу обращаются люди по всему миру.

 

Распятый мир

Понимание существования огромной пропасти, разделяющей нас с миром, помогает убирать все пропасти, разделяющие нас. Ибо то, на что мы надеемся и о чем думаем, сильно отличается от того на что надеется и о чем думает окружающий нас мир. Эта разница далеко не поверхностна, она существенна и глубока. Новый Завет полон прямых и захватывающих дух замечаний о том, как верующим нужно было жить среди Римлян. Римлянам позволялось поклоняться любым местным, городским богам, если только при этом жители одинаково приклонялись и перед императором. Новый же Завет совершенно четко говорит, что поклоняться надо исключительно одному, истинному Богу, сравнивая верующих с жителями такого города (Еф.2,19; 3,20; Евр.12,22; 13,14; Откр.21). Писавшие по вдохновению эти строки, должны были хорошо сознавать последствия. Дух Божий мог не вступать в такое открытое противостояние с этим миром, и все же между ним и народом Божиим прокладывается непреодолимая пропасть, о которой так открыто говорится в Новом Завете. И основная причина тому та, что Христос умер за нас. Он умер ради того, чтобы соединить нас во едино, единственным единением, о котором говорится в Новом Завете (Ин.11,52; 17, 23; Еф.1,10; 2,14; 4,3). Мы были одновременно примирены друг с другом и с Богом «в одном теле» (Еф.2,16). Его смерть соединила нас, дабы всем нам вместе стоять пред крестом Его, сознавая то, что если уж Один умер за всех, то и мы должны полагать свои души за братьев наших (1Ин.3,16). И в этом простом заявлении содержится вся истина! Ведь Его смертью мир распят для нас, а мы для мира (Гал.6,14). В этом мире нам нечем ни хвалиться, ни прославляться, кроме как тем, что Христос умер за нас, за меня, ибо мы – братья во Христе, уверовавшие по благодати данной нам. А потому и этот мир со всеми его соблазнами мертв для нас точно так же, как было мертво тело Христово, повешенное на древе.

 

Примечания

(1)     Robert Banks, Paul’s Idea Of Community (Exeter: Paternoster, 1980) pp. 29,41. Можно лишь дивиться, по-настоящему ли соответствует наша ревность к содержанию молитвенных домов для проведения собраний Новому Завету?! Когда находишься в Индии или в Африке на собраниях, проводимых хозяевами, ощущаешь себя «странником». Если бы кто-нибудь из них, увидел нашу «роскошь» из глубины своей нищеты, то он вряд ли бы всем сердцем принял настоящее благовестие и захотел немедленно креститься. В первом столетии, похоже, было несколько домов для собрания экклесии. «Юстин мученик, в своей «Первой Апологии» упоминает несколько домов в Риме, где проходили собрания верующих через век после написания Нового Завета». Также и из Рим.16,4, 14,15 следует, что тогда существовали небольшие группы верующих, хотя Павел и обращался ко всем им, как к одной целой экклесии. Обратите внимание на то, что в этой экклесии существовало несколько семей (Рим.16,10,11,13,15), которые встречались также и со всеми остальными. Учитывая это, Павел пишет о месте, занимаемом сестрой, в Коринфской экклесии. Возможно, они встречались все вместе только в исключительных случаях, таких как хлебопреломление, например, остальное время проводя среди своего «дома». Это объясняет возникновение некоторых проблем в Коринфе. Похоже там не все верующие встречались регулярно со всеми и в одном месте, предпочитая проводить собрания в своем узком, домашнем кругу (задумайтесь над Рим.16,23; 1Кор.5,4; 14,23; 1Фес.5,27; Евр.10,25; 13,24). Существование домашних церквей в Коринфе объясняет «собрание» «всей церкви», когда, в частности, проходило хлебопреломление (1Кор. 11,17,18,20,33,34; 14,23,26). Это также объясняет почему Павел, писав в Коринф, говорил о повиновении ему всех церквей (1Кор.7,17; 14,34). И дальше, в ст.35, Павел заповедует женам задавать свои вопросы «дома у мужей своих», явно подразумевая более маленькие, «домашние» экклесии, а не просто верующих мужей этих женщин. Также, «если кто голоден, пусть ест дома» (гл.11,34), звучит довольно жестоко, если под этим подразумевается просто дом, где живет верующий. Как и где может голодный и бедный брат удовлетворить свой голод, если не на братской вечере? Нет, гораздо логичнее будет, если понимать этот призыв, как призыв не обременять всю церковь проблемами, которые можно решить на более низком уровне. В этом Послании в некоторых местах под словом «дом» подразумевается экклесия (1Кор.1,16; 16,19). Психологи говорят, что людям полезно соединять себя с тремя разными группировками: первая, большая группа, причастие к которой дает человеку чувство собственной значимости, поднимающее его над окружающим его ограниченным миром (каждый из нас, например, принадлежит к Телу Христову, Которое не ограничено ни временем, ни пространством.); вторая группа – в размере «собрания», когда каждый знаком со многими членами его, но где все же встречаются и незнакомые лица (как, например, в Коринфе). И третья группа – узкий круг, в котором собираются близкие друзья, понимающие друг друга с полуслова. Последнее возможно в домашней экклесии. Можно лишь удивляться, почему наши большие экклесии не хотят замечать подобных разделений. Нам необходимо, наконец-то, понять, что наше служение не должно походить на выступление на театральных подмостках, где заранее известно, кто (хотя и талантливый) актер, а кто зритель. Мы – члены Тела Христова, ощущающие присутствие друг друга. Тело растет, созидая себя в любви. Мы – не только зрители, мы – одна семья, связанная по-настоящему крепкими узами. Мы в себе являем Христа друг другу, а это гораздо легче сделать на домашнем уровне.

Такое понимание помогает разрешить некоторые вопросы этого Послания. Из 1Кор.11 видно, что женам можно и говорить, и молиться, и пророчествовать на собраниях. В 1Кор.14 же звучит запрет на все это. Возможным решением может быть то, что в 1Кор.11 говорится о собраниях домашних, тогда как в 1Кор. 14 о больших соборах. Это объясняет также почему Павел был вынужден отвечать на вопрос, почему то, что позволительно жене делать дома, запрещается ей делать в большом собрании? Также было замечено, что «в пяти местах, где упоминаются домашние церкви, среди глав их также упоминаются женские имена» (Mary Evans, Woman In The Bible, Paternoster, 1998 ed., p. 124). Из Ветхого и Нового Заветов видно, что сестра не может возглавлять экклесию. И все же, как в случае с Лидией, вслед за ее обращением, последовало обращение, скорее всего не без ее влияния, всего дома ее. Очень может быть, что то же самое относится и к «избранной госпоже» из 2Ин. В наставлении Иерусалимской экклесии говорится, чтобы они не забывали собрания своего, ибо, как кажется, они предпочитали собираться в своем, узком кругу, пренебрегая собранием всей церкви вместе.

(2)     Karl Kautsky, Foundations Of Christianity (Orabis & Windrush, 1973 ed)., pp. 9,323.

(3)     Adolf Deisman, Light From The Ancient East (Hodder & Staughton, 1927); A.J. Malherbe, Social Aspects Of Early Christianity (Louisiana State University Press, 1977), ch. 2. More recently, a translation of the Gospels has been produced by Andy Gaus, entitled The Unvarnished Gospels (Threshold Books, 1988). Последнее, «Евангелия без прикрас», написано с целью показать резкость языка Евангелий в сравнении с современным языком. Эту книгу стоит прочитать. Послания Петра – странное исключение из этого правил, что возможно объяснимо его неграмотностью и тем, что его Послания были написаны под его диктовку. Резкость Посланий Павла объясняется тем, что он писал на понятном его читателям языке, не выказывая своей собственной грамотности.

(4)     Derek Tidball, The Social Context Of The New Testament (Carlisle: Paternoster Press, 1997 ed.), p. 93.