9. РЕЧЬ

Слова могут ранить, как меч пронзающий; гонец часто бывает вестником разрушений; необдуманные слова лишают лучшего друга. Сплетни – лакомые кусочки, сладкие на вкус, но в них яд – грех. Жизнь и смерть во власти языка, поэтому мы должны отрясать дурные слова с наших губ, чтобы речь стала кладезем для жизни. Мягкий ответ отводит гнев и смягчает ругающегося. Человек, хранящий молчание, будучи искушаемый говорить, спасает себя от многих бед.

Мы должны обсуждать вопрос с обеими заинтересованными сторонами, чтобы не испытать угрызений совести. Слова могут ранить, пронзать до боли и быть греховными, но они же могут стать древом жизни. Как прекрасно к месту сказанное слово!

Все сказанное выше есть вольный пересказ мудрости Соломоновой современным языком. Целая проповедь, как ни коротка. Если прислушаемся к этим поучениям, то спасемся от многих напастей. Иногда людям так надоедает болтовня, что они начинают вообще презирать разговор, конечно, это неправильно. “Какой толк в разговорах? Мы хотим действовать, а не говорить”.

Верно, бывает время действовать вместо того, чтобы говорить, но что путного будет в делах, не получивших должного наставления? Человеческая мысль не достигнет многого без участия речи. Речь отличает нас от животных с их ограниченным уровнем чувств и понимания, она помогает нам в общении и даже примиряет нас с самими собой. Нам не обязательно изливать сокровенные мысли в речах, но слова играют важную роль в собственном представлении важных личных дум даже без попытки их произнесения.

Слова одинаково необходимы как для выражения воли Бога, так и для оповещения нас о новейших научных открытиях и мнениях людей.

Желания, мысли и чувства – все живут в мозгу, и все три выражаются словами. Честный человек всегда говорит то, что думает, но он не обязан непременно высказываться. “У глупого что на уме, то на языке”, не задумываясь над возможными последствиями. Плут не открывает своих мыслей, а старается произвести впечатление на других. Справедливый и мудрый выражает словами свои чувства и мысли, но ограничивает свое красноречие, чтобы не сказать слишком много. Он может считать собеседника глупым, но уж конечно вслух этого не скажет. Он может сознавать, что среди слушающих есть плутоватый, но будет обращаться к нему как к честному человеку. У него всего два побуждающих мотива к ведению речи: выразить себя и донести свою мысль до других. Обычно второй мотив много важнее, поэтому самовыражение должно контролироваться, чтобы не мешать истинной цели произносимой речи.

Самоконтроль над чувствами так же важен, как и над мыслями. Чувства обыкновенно очень сильны и они сказываются на интонации, как и на самих словах. Гнев, негодование, насмешливость, страх, ненависть, удовольствие, сожаление – все выражается так быстро, что многие еще не успевают оформить никакую словесную реакцию. Пламенные чувства – любовь, поклонение, благодарность – не так навязчивы и при желании могут быть сдержанными.

Под воздействием чувств сдерживание красноречия становится труднейшим делом. Можно дисциплинировать себя в деле осторожного использования слов и в выражении крайних чувств. Необузданный гнев часто смешон, поэтому благоразумный человек предпочитает соблюдать хладнокровие. Но и тут чувства себя выдают. Не отпуская ледяной холодности словами можно выразить горчайшие чувства. В самом деле, читая строки: “Его слова ранят, как меч пронзающий”, мы скорее представляем себе хорошо обдуманные холодно-горькие слова упрека, сконцентрировавшие в себе остроту и холод стали. Это слова, выражающие злые чувства, намеренно отточенные вместо того, чтобы быть подавлены. Всегда есть люди, ведущие себя подобным образом: все сойдет, если приодеть в слова.

Христианин не должен давать волю чувствам ни на минуту. Горьких чувств не должно быть на уме, а уж если пришли – не стоит их выражать. Зло выражено порождает те же чувства в других. Как всегда легче предупредить болезнь, чем лечить. Постоянно вынашиваемая горечь не проходит в минутном излиянии, как это бывает с благородным гневом; напротив, она может расцвести буйным цветом на почве, постоянно подогреваемой соответствующими мыслями. Более того, мягкий ответ не так эффектен против ледяной холодности, как против открытого гнева. Перед христианином стоит трудная задача, когда в дополнение к необходимости подавлять в себе естественное негодование ему приходится еще думать о том, чтобы завоевать доверие жестко настроенного противника, желающего во что бы то ни стало оскорбить и спровоцировать на оскорбление тщательно подобранными словами.

Наша работа покажется легче, если мы будем постоянно задаваться вопросом: с какой целью мы начинаем разговор? Речь может иметь целью наставление или просьбу о наставлении, а также обсуждение текущих жизненных ситуаций, если только это не от любви поговорить вообще. Где кроется в этих речах возможность для выражения накопившихся болезненных чувств? В нормально текущей жизни в основном высказываются нейтральные или положительные идеи. Если кто-то найдет разлад у себя дома, то предпримет самые отчаянные средства, чтобы только избежать усугубления ситуации. Провоцирующие распри слова неуместны в семье, но они особенно нежелательны, если разговор на повышенных тонах уже пошел. Если в сухом углу дома затлел огонек, то ни у кого не достанет ума плеснуть туда бензина. Странно, однако, но человек почти всегда готов довести огонек до размера, который апостол Иаков назвал адским огнем. Семьи рушатся и жизни омрачаются безумием злой невыдержанной речи. Очень точно сказал мудрый царь, что глупому надежды больше чем несдержанному в речах (Прит.29:20).

Когда же уместны слова, выражающие горечь сожаления? Конечно, не в просьбе о научении или в самом наставлении. Тут нужно предостеречь от попыток усилить свое впечатление на других включением зажигательных слов. Оппоненты так нелогичны и несообразительны. Противостояние подталкивает к неадекватной речи, особенно если содержательная часть разговора заходит в тупик, и вы все еще чувствуете свою правоту. Большой ошибкой будет, если вы обнаружите намеки на свое раздражение. Если в критике есть чему поучиться, то это нужно принять с благодарностью. Полезное может содержаться в речи оппонента, даже если заключение ее наверно. Нам нужно уловить эту меру точного и наша позиция укрепится благодаря усилиям противника. Если аргументы его больше похожи на софистику, то нужно оставаться как можно спокойнее, дабы мысль оставалась четкой и ясной. Благоразумная и мягкая речь нужна для большей возможности подействовать на разум и логику оппонента.

Удивительно, почему так мало людей усваивают урок необходимой сдержанности и рассудительности в речи – они же знают как это бывает, когда они спокойны, а противник выходит из себя. Чрезмерное подчеркивание губит предмет своей страсти. Смешно видеть письмо, в котором почти каждая строка подчеркнута. Холодный и умный сарказм вызывает иное чувство, но если и ему случится открыто торжествовать в беседе, то от его ума мало проку даже ему самому.

Факт тот, что большинство судят о ценности аргумента не с той стороны. Они аплодируют по своим ощущениям вместо того, чтобы вглядеться в эффект, произведенный в другом лагере. Это даже приятно слышать шумное выражение чувств при оглашении нашей позиции. Еще приятнее слышать саркастические выпады в адрес точки зрения, поддерживаемой противником. С другой стороны может показаться обидным, если наша позиция представляется слишком беззубо, а другая сторона представляет замечательно выдержанный доклад о чуждом нам мнении. И, тем не менее, если мы хотим убедить людей повернуться от мрака к свету, небольшая наблюдательность подскажет нам, что сарказм и торжественность хуже, чем бесполезны, тогда как проникновенность скорее приведет к крещению, а мягкая аргументация останется в памяти надолго и будет вашей движущей силой и тогда, когда споры уже утихнут. Мягкий ответ сокрушает упрямую твердокаменность.

Особое внимание требуется уделить мудрости в вопросах сплетен злословия. Обрывок частной информации изрядно погуляет в “заинтересованных кругах” прежде, чем у людей откроются глаза на его истинное содержание и назначение. Особенно нужно бояться тех моралистов, что сами благоразумно воздерживаются от сплетен, но с удовольствием прислушиваются к чужим. Это может делаться весьма искусно под маской мягкой укоризны. Несколько слов в защиту прогульщика вызовут его доверительность и позволят лучше понять причину его уклонения от собраний.

Такой разговор нехорош, даже если подозрения верны, но еще хуже, когда они необоснованны. Факты могут изменить все представление о деле. Рассказывается о мальчике, вызывавшем подозрения у одноклассников тем, что собирал объедки и куда-то относил их. Было решено, что он вовлечен в какую-то обрядовую секту и к тому же тронулся умом. Позже, однако, выяснилось, что его родители голодали в чердачном помещении, и он отдавал им хлебные крошки.

Здесь хочется сказать о сестре, критикуемой за экстравагантную одежду. Ее мужу даже сочувствовали по этому поводу. Действительно она одевалась не по средствам. Выяснилось также, что одежду ей присылала одна богатая родственница, не доводившая платья до негодного состояния и не ведавшая ничего о Христадельфианах. Трудолюбивый муж не “заслуживал” ничего похожего на жалость.

Факты могут так сложиться, что даже милосерднейший акт христианской помощи может быть представлен, как жестокий и подвергнуться критике. Человек, бросившийся в реку, чтобы спасти другого, может быть вынужден применить силу и даже насилие при борьбе с тонущим. Даже завзятые склочники не станут выпячивать насилие, позабыв о факте спасения, но как раз до этого опускаются иногда записные критики в сложных жизненных ситуациях.

О, язык, такой небольшой и такой могучий в делах добра и зла! И жизнь и смерть в его власти. Слово, “к месту сказанное” сравнивают с красивейшим пейзажем, тогда как слово злое уподоблено искре, вызвавшей всепожирающий огонь. Держи язык на привязи, чтобы слово или даже тон его не вызвали болезненного чувства. “Говорящий пусть говорит как пророк Бога”.


previous chapter previous page table of contents next page